Поиск по документам XX века

Loading

МИД СССР

В настоящей подшивке собраны документы за период с октября 1917 по август 1991 года. Иными словами, это сборник исторических источников по державной внешней политике России за весь советский период. И ничего страшного нет в том, что в 1917 году еще не существовало взятого в заглавие слова СССР, а МИД большую часть времени назывался НКИД. Не в названии суть дела, а в проводимой на международной арене политике. Она отличалась от всего того, что было до 1917-го и началось после 1991-го, радикально отличалась. Потому и взята (политика, отразившаяся в этих документах) отдельной темой.

Далее читайте документы:

И.М. Майский - М.М. Литвинову. 5 декабря 1932 г.

Поздравляю Вас с подписанием советско-французского и ратификацией советско-польского пактов 1. Итак, цепь наших лимитрофных пактов 2 почти завершена. Остается еще только Румыния. Однако при наличии советско-французского пакта (если он будет ратифицирован) 3 дыра на советско-румынской границе не представляет для нас какого-либо неудобства. Но зато Франция, вероятно, не ратифицирует пакта до того, как мы договоримся с ней по экономическим вопросам. Может быть, она поставит нам и еще какие-либо условия политического характера. Посмотрим.

И.М. Майский - М.М. Литвинову. 23 ноября 1932 г.

В официальном письме на имя т[ов]. Крестинского 2 я подробно мотивирую необходимость срочно ответить согласием на английское предложение начать переговоры о торговом договоре 3. В частном письме я хотел бы Вас очень попросить немедленно же поставить вопрос в соответственных инстанциях и протолкнуть его. Исходя из английской обстановки, я чувствую, что дальнейшее промедление принесет нам только вред. Есть ли за промедление какие-либо соображения интернационального порядка.

И.М. Майский - А.М. Шами. 4 октября 1932 г.

Я знаю А.В. Бурдукова 2 с 1919 г., т.е. со времени моей экспедиции в Монголию, результатом которой явилась моя книга «Современная Монголия». Т[ов]. Бурдуков в то время занимался в Монголии торговлей, но в отличие от всех других русских купцов в Монголии был чрезвычайно культурным и прогрессивным человеком. За это его весьма не любили прочие русские «колонисты» в Монголии. Т[ов]. Бурдуков оказал мне и моей экспедиции тогда большие услуги, предоставив в наше распоряжение свой дом, свою библиотеку, очень богатую трудами по монголоведению, а также всяческим содействием в избежании встреч и конфликтов с белогвардейцами, начавшими просачиваться в Монголию с начала 1920 г.

М.М. Литвинов - И.М. Майскому. 20 сентября 1932 г.

Решение о Вашем назначении через инстанцию 1 провел, так что остается лишь провести назначение через ЦИК, но это будет сделано после получения агремана. Об агремане я сегодня просил английского поверенного в делах, который пообещал об этом протелеграфировать в Лондон. Я не думаю, чтобы мог быть отвод со стороны английского правительства, хотя мне кто-то сказал, будто английская практика не допускает назначения дипломатическими представителями людей, ранее работавших в Лондоне в низшем ранге. Я в этом, однако, сомневаюсь, и поэтому думаю, что надо готовиться к отъезду.

И.М. Майский - М.М. Литвинову. 3 сентября 1932 г.

Ваше предложение, скажу откровенно, явилось для меня большой неожиданностью. Я очень Вам благодарен за него и, с своей стороны, сделаю все возможное для того, чтобы оправдать то доверие, которое Вы мне оказали. Поскольку могу судить по формулировке, это пока еще лишь решение Коллегии. Если мое желание не противоречит установившейся практике, просил бы Вас телеграфировать мне, когда и если решение Коллегии будет санкционировано инстанцией. Об агремане Вы меня уведомите и без моей просьбы.

И.М. Майский - А.М. Коллонтай. 28 августа 1932 г.

Наконец-то мы немножко отдохнули и собрались с мыслями, дорогая Александра Михайловна! Суммируем и перевариваем впечатления, рассматриваем купленные в Швеции и Норвегии альбомы видов и подводим некоторые итоги. Самый важный из них гласит: как хорошо, что мы съездили! Агния Александровна, которая до сих пор никогда не бывала в Скандинавии, особенно довольна. А о Норвегии она без восторга не может говорить.

Советско-эстонский договор 1932 года, 4 мая

Договор 1932 года — О ненападении и мирном разрешении конфликтов — подписан в Москве 4 мая наркомом СССР по иностранным делам M. M. Литвиновым и посланником Эстонии в СССР Ю. Сельямаа сроком на 3 года. Стороны взаимно гарантировали неприкосновенность советско-эстонской государственной границы и обязались «...воздерживаться от всякого акта нападения одна на другую и от всяких насильственных действий, направленных против целости и неприкосновенности территории или против политической независимости другой договаривающейся стороны...»...

Г.В. Чичерин - И.М. Майскому. 6 ноября 1931 г.

Глубокоуважаемый Иван Михайлович, я Вам глубоко благодарен за книжки «Светлова» и «Тайгина» об Японии 1. Я не знал, что у Вас столько псевдонимов. Я только перелистал эти книжки, и в «Силуэтах» мне мимоходом бросилось в глаза как будто неудобное сообщение о нелегальных сношениях с революционными студентами. «От хорошей жизни не полетишь» - думаю, что японцы полетели в Манжурию потому, что задыхаются, а колонизаторы они плохие.

А.М. Коллонтай - И.М. Майскому. 18 июля 1931 г.

Дорогой Иван Михайлович, отвечаю только сегодня на Ваше письмо с запросом о табличке с движением цен на финские бумаги 2, т.к. не хотела посылать ответа простой почтой. После тщетных поисков оказалось, что финские бумаги тут вообще не котируются, а потому наш банк не может дать запрошенных мною сведений. Самый теплый привет Вашей милой жене, дружески жму Вам руку

И.М. Майский - М.М. Литвинову. 9 июня 1931 г.

У меня нет к Вам сегодня никакого дела, мне просто хотелось хотя бы издали поздравить Вас с Вашими недавними женевскими успехами 2. Даже в моем маленьком политическом захолустьи, которое довольно часто отрывается от общеевропейской ситуации, можно явственно констатировать, как укрепление международного положения СССР, так и рост Вашего личного авторитета. По всем линиям чувствуется, как за последние три недели в финские души большими порциями вливался почтительный респект к нашей стране (что, впрочем, отнюдь не означает смягчения ненависти к ней).

И.М. Майский - М.М. Литвинову. 1 марта 1931 г.

Большое спасибо за Вашу отзывчивость к моей просьбе. Когда я писал свое письмо , я знал, что в Вене сейчас нет вакансии, но я имел целью просить Вас иметь меня в виду, если вакансия откроется. Само собой разумеется, я учитываю, что назначение зависит не только от Вас. Мой план таков. В ближайшее время я думаю послать жену в Вену хотя бы на короткий срок, чтобы проф[ессор] Нейман поставил диагноз и указал методы лечения. Но так как лечение ушей обычно носит длительный характер, то мне желательно было бы хотя бы и позже попасть в Вену, ибо при наших капиталах жить и лечиться в Вене долгое время жене сейчас будет невозможно.

И.М. Майский - М.М. Литвинову. 10 февраля 1931 г.

В самые последние минуты моего пребывания в Москве, уже после того как я с Вами попрощался, выяснилось одно обстоятельство, которое заставляет меня обращаться к Вам с этим письмом. Не знаю, известно ли Вам, что моя жена болеет ушами. Левое ухо у нее почти совсем потеряно, притом по причинам, которых с полной ясностью не могут установить наши врачи. Очень плохо на нее в этом отношении подействовало пребывание в японском климате. За последнее время у нее появились симптомы заболевания и правого уха.

И.М. Майский - М.М. Литвинову. 14 декабря 1930 г.

Очень просил бы Вас и Коллегию разрешить мне после окончания дела Ерзинкяна, т.е. сразу же после 23/XII, когда будет вынесен приговор, приехать на свои деньги недели на две в Москву в счет моего отпуска, которым я не смог по независящим причинам воспользоваться нынче летом. Если дело Ерзинкяна нам даже придется обжаловать в высшую инстанцию, новое разбирательство его все равно не сможет состояться раньше, как через несколько месяцев. Вопрос об обмене нотами 3 я надеюсь так или иначе урегулировать в течение ближайших 10 дней.

И.М. Майский - М.М. Литвинову. 2 ноября 1930 г.

Большое спасибо за внимание и заботу обо мне. На этот раз мой перевод в другое место не состоялся 2, но я хотел бы думать, что данный* вопрос теперь не снимается окончательно с порядка дня, Вы сами, конечно, хорошо понимаете, что Финляндия не такая страна, в которой желающему активно и плодотворно работать полпреду стоило бы особенно долго задерживаться. Политическая почва здесь для нас крайне камениста, и рассчитывать на сколько-нибудь серьезные достижения в области дипломатической не приходится, изучать тут нечего, к тому же Гельсингфорс - город маленький и весьма скучный.

М.М. Литвинов - И.М. Майскому. 25 октября 1930 г.

Ввиду намеченного перевода т[ов]. Петровского в Тегеран у меня возникла мысль о переводе Вас на его место в Ковно. Вам, конечно, известно, что из всех балтийских государств в настоящее время наибольшее значение для нас имеет Литва, хотя и не в силу ее большего удельного веса, а вследствие большей возможности для нас добиваться положительных результатов работы. Литва является тем звеном, которое, по мысли наших врагов, должно замкнуть цепь от Финляндии до Балкан. Если нам удается еще удерживать Латвию* от более тесного и формального сближения с Польшей, то это объясняется в большой мере неурегулированностью отношений между Литвой и Польшей и невозможностью вследствие этого замыкания цепи.

Страницы

Подписка на МИД СССР