Вермахт

В 1946-1949 годах во время моего пребывания в Югославии я, находясь в тюрьме, неоднократно слышал от лиц, фамилии их не помню, которые поступали к нам из других тюрем, что Нойбахер тоже находится в плену у югославов и содержится в тюрьме югославской тайной полевой полиции «Узба». В тюрьме Нойбахер якобы занимается по заданию югославского правительства разработкой каких-то экономических вопросов. 4 марта 1949 года, когда меня и бывшего генерала артиллерии германской армии Ангелиса направляли из белградской тюрьмы в г. Будапешт для передачи советскому командованию, то вместе с нами под конвоем ехал один арестованный, по национальности русский. Фамилии его не знаю, но он говорил, что является уроженцем Полтавской области и тоже передается югославами советским властям. По пути этот русский рассказал нам, что Нойбахер находится в Югославии, содержится в тюрьме и занимается разработкой плана электрификации Югославии.

В сентябре 1940 года, являясь командиром 4-й дивизии, я был вызван в штаб ОКХ 104, где меня принял генерал Паулюс (впоследствии фельдмаршал), являвшийся в то время обер-квартирмейстером ОКХ, и сообщил, что по просьбе маршала Антонеску в Румынии учреждается германская военная миссия и что начальником этой миссии предлагается назначить меня. Далее Паулюс сообщил, что основной задачей миссии будет восстановление деморализованной в результате бессарабских событий румынской армии, которая должна быть восстановлена и обучена по германскому образцу. Для этой цели, говорил Паулюс, в Румынию будут направлены немецкие танковые войска. После Паулюса я был принят Главнокомандующим сухопутными войсками генералом фон Браухичем, который, подтвердив сказанное Паулюсом о назначении меня главою миссии, предложил в кратчайший срок сделать румынскую армию боеспособной. Кроме того, он предложил мне всячески укреплять дружеские отношения с правительством Антонеску, чтобы использовать это впоследствии для получения от Румынии максимального количества нефти и зерна, необходимых Германии. Здесь же Браухич обещал присвоить мне звание генерала кавалерии, что вскоре и было им сделано. После беседы с Паулюсом и Браухичем я выехал в Дрезден, сформировал там штаб военной миссии, а в конце сентября 1940 года перед отъездом в Бухарест был принят и проинструктирован самим Гитлером, о чем я уже показал на прошлых допросах.

Вопрос: Расскажите о вашей службе в германском Генеральном штабе. Ответ: С 1924 по 1926 год я служил адъютантом начальника Генерального штаба — генерал-лейтенантов Гессель * и Вейтцель **. С 1926 года по 1931 год служил референтом в Отделе иностранных армий Генерального штаба — «Т-3». С 1931 по 1932 год служил в том же штабе начальником отдела «Ц-Б» («Центр-Берлин») и руководил деятельность отдела «Ц-МО» «Центр-Москва» в Советском Союзе. Вопрос: Каковы задачи и деятельность «Ц-МО» в СССР? Ответ: После заключения Версальского договора «О мире» в Германии, согласно этого договора, было запрещено иметь армию выше 100 тысяч человек, специальные войска, как то: танковые, авиационные и химические. В связи с этим правительство Германии, примерно в 1922 году, договорилось с советским правительством об обучении на территории Советского Союза немецких офицеров разным воинским специальностям. Начиная с 1922 года и по 1933-1934 год в Советском Союзе были созданы нелегальным путем немецкие школы, в которых подготавливались офицеры германской армии. Так, в городе Липецк была создана авиационная школа, в гор. Казани — танковая и в городе Вольске — химическая.

...фон Куровский Эбергард Эбергард достаточно изобличается в том, что, являясь кадровым офицером гитлеровской армии с годов Первой империалистической войны, после вероломного нападения фашистской Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года, будучи начальником штаба 40-го танкового корпуса, в августе 1941 года прибыл на временно оккупированную территорию СССР, где наряду с боевыми действиями против частей Советской Армии, по указаниям преступного гитлеровского правительства и командования гитлеровской армии, попирая правила ведения войны, установленные международными конвенциями, активно организовывал и руководил истреблением советских граждан, разрушением и сожжением советских городов и сел, промышленных объектов, железнодорожных станций, грабежом мирного населения, лишая их крова и продуктов питания, обрекая на голодную смерть.

В армию я поступил добровольно в 1915 году юнкером 1-го баварского полка. В составе этого полка я принимал участие в Первой мировой войне ив 1918 году, будучи в чине лейтенанта, попал к французам. В 1920 году я был из плена освобожден и, вернувшись на родину, вступил на службу в Рейхсвер в качестве командира взвода второго батальона 42-го пехотного полка. В сентябре месяце 1920 года этот полк был переименован в 19-й баварский полк. В этом полку я служил до 1931 года. В 1931 году я был послан в военную академию в г. Штутгарт, где учился до 1933 года. На последний год учебы я был послан во вновь созданную Гитлером Академию генерального штаба в гор. Берлин, которую закончил в 1934 году, после чего был переведен на службу в Генеральный штаб немецкой армии.

Зимнее наступление на Москву началось 1 октября 1941 года из района Ельня. Я был тогда командиром 62-го пехотного полка 7-й пехотной дивизии 194. Вплоть до гор. Верея дивизия находилась в резерве армии *, номера точно не помню. Под Вереей дивизия была послана в бой. Мой 62-й полк взял Верею примерно 10 октября 1941 г. Затем полк направился на Городское, которое уже было занято. Из Городское мой полк снова шел впереди по направлению Смоленск-Москва, не доходя до шоссе примерно 10 км, после чего пошел на правом фланге дивизии до озера, название не помню, где и остановился 2-3 декабря 1941 г. Здесь мой полк был 3-4 дня и затем переброшен на берег реки Москва севернее шоссе. Это было 12-13 декабря 1941 г. В этой позиции на р. Москва с левым флангом в м[естечке] Нетчерово полк был [до] 1-12 января 1942 года, после чего отступил по направлению Можайска. 14-15 [января 1942 г.] мы через Можайск вышли в район южнее города, заняв оборону с левым флангом на шоссе и с правым флангом севернее Борисова. В этой позиции и с 62-м и 61-м полками, которыми я командовал, были в обороне три дня с 16 по 19 января, после чего полк отступал параллельно шоссе по южной стороне до района юго-восточнее гор. Гжатск.