Терроризм

Позволяю себе представить вниманию Вашего Высокопревосходительства проект телеграммы, соизволение на которую, быть может, ныне своевременно. Г.г. Генерал-губернаторам, Губернаторам, Градоначальникам, копия Наместнику [на Кавказе]. Виду усилившегося террора против высших должностных лиц Государь Император при всеподданнейшем моем по сему предмету докладе изволил выразить пожелание, чтобы означенные представители власти избегали посещения таких мест и собраний...

В виду исключительно тревожных обстоятельств переживаемого времени и в целях возможно быстрейшего применения репрессий к лицам, изобличаемым в убийстве и покушении на убийство должностных лиц, я признал необходимым, на основании ст 17. Положения об охране,1) безусловную передачу этого рода дел в местностях, объявленных в положении усиленной охраны и не входящих в пределы генерал-губернаторств, - в военные суды для суждения виновных по законам военного времени с применением ст. 279 воинск[ого] уст[ава] о наказ[аниях]. Сообщая об изложенном Гг. Губернаторам и Градоначальникам, прошу все дела о лицах, изобличаемых в совершении указанных выше преступлений, в тех случаях, когда закон (п. I Именного Высочайшего Указа Правительствующему сенату 29 ноября сего года) представляет право Губернаторам и Градоначальникам объявлять местности, вверенные их управлению, в положении чрезвычайной охраны, - также передавать на рассмотрение военного суда для суждения виновных по законам военного времени с применением наказания по ст. 279 воинского устава о наказаниях.

...Красивый голубой вечер спускался к мечтательному, приветливо-нарядному Женевскому озеру. Я ехала в Женеву. Мне хотелось повидать [Надежду Константиновну] Ленину (78) и вперед делалось холодновато при мысли, а ну как она меня окатит партийным презрением. И мысль, что ее, широкую и чуткую, тоже заразила сектантская озлобленность, пугала и тяготила. На меня уже пахнуло там, около Clarens (79), где равнодушно-гостеприимный уголок уже десятки лет укрывает беспокойных русских изгнанников, - пахнуло лихорадно-неуживчивой атмосферой этого изгнанничества. И это было тяжело, эгоистически тяжело, п[отому] ч[то] ведь это именно те люди, с кот[орыми] мне предстоит жить, быть может, всю жизнь...

Вторая моя швейцарская поездка дала мне многое. Гершуни принадлежит к боевой организации партии социалистов-революционеров. Кроме него, к этой организации принадлежат еще несколько нелегальных, Г[ершуни] сам непосредственного участия не принимает, а его деятельность заключается только в разъездах, приобретении денег для боевой организации и приискании людей, способных жертвовать собой из молодежи. Остальные члены организации занимаются, так сказать, топографией, т.е. выслеживанием лиц, изучают местности и т.п., необходимое для приведения в исполнение задуманного предприятия.

Второй случай, слава Богу, неудавшегося покушения на жизнь Генерал-Майора Трепова1 в такой короткий промежуток времени, указывает на возбужденное настроение известной части общества и, как всегда бывает, на психическую заразу людей, склонных под впечатлением потрясающих событий мыслить в одном известном направлении.

Судебный Следователь Московского Окружного Суда по важнейшим делам допрашивал обвиняемую, которая показала: Евгения Александровна Алларт, потомственная почетная гражданка г. Москвы, здесь и родилась, здесь и живу в Дурновском переулке, по Пречистенке, в д. Гольцевой, 22 лет, законнорожденная, православная, окончила курс в Московской частной гимназии Констан в 1896 г., потом была на педагогических курсах в Москве и затем на курсах воспитательниц и руководительниц физического развития, в Петербурге; я девица, определенных занятий не имею, живу на средства отца, который получает пенсию. Под судом не была, но 9 февраля меня арестовали с улицы и заключили в Бутырскую тюрьму, где я находилась 13 дней.