МИД СССР

Обстоятельства складываются так, что я вынужден просить о скорейшем откомандировании меня из Японии. Суть дела в том, что состояние здоровья моей жены становится все более угрожающим. Она и раньше, в СССР и в Лондоне, страдала так наз[ываемой] «миньеровской болезнью» (потеря равновесия), но слух оставался в порядке. Со времени приезда в Японию она начала глохнуть. Мы живем здесь немного больше года, и за это время моя жена потеряла 90% слуха в левом ухе. Правое ухо тоже затронуто, но пока еще в слабой степени. Мы испробовали здесь все средства лечения, обращались к целому ряду лучших врачей (японских и иностранных), но без особого результата.

Вот и лето прошло, дорогой Дмитрий, и в японских условиях только и можно сказать: слава богу, что прошло! В других местах лету радуются, а здесь над ним плакать приходится. Нынче нам еще повезло: лето по японским понятиям выдалось холодное, но и то ... Лили беспрерывно дожди, в воздухе была мокрая духота, нечем было дышать, тело вечно было покрыто жаркой испариной. Вдобавок на всем появлялась плесень — на домах, на полах и потолках, на ботинках, на платье, висящем в шкафу, на переплетах книг, даже в постели. Вечером ложишься спать, а постельное белье сырое, а подушка пахнет плесенью. Фу, гадость! Даже вспоминать тошно. Еще и сейчас жарко и сыро, но все-таки главная беда миновала. Это тебе не Польша и даже не Лондон. В Лондоне что, - по сравнению с Японией благодать.

Уважаемый Товарищ, с последней диппочтой в Токио получено Ваше письмо от 3/VII 1928 за № 13623/с, адресованное полпреду СССР в Японии и касающееся вопроса «о запрещении службы женам сотрудников, работающих в советских учреждениях за границей». Ввиду большой важности этого вопроса для наших зарубежных работников мы, нижеподписавшиеся, считаем полезным изложить свои сообра-жения по данному предмету, дабы при принятии окончательных решений могли быть учтены взгляды и опыт возможно большего числа товарищей, близко знакомых с условиями нашего быта и работы в чужих странах.

Я Вам чрезвычайно благодарен за Ваше личное письмо 1, хотя я должен сказать, что и дата не верна, и принципиально я противник юбилеев. В данном случае все это было мне навязано путем неожиданности. Могу также сказать, что не все золото, что блестит. Если принять во внимание закулисы, то многое представляется совсем не так, как Вы пишите. Если в басне Крылова свинья обследовала, не жалея рыла, только задний двор, забыв дворец то, с другой стороны, всякий дворец имеет задние дворы.

Каждая годовщина невольно будит в нас рой воспоминаний. И когда я читал телеграммы из Москвы о десятилетнем юбилее Вашей работы, как Народного Комиссара по Иностранным Делам, почти 20-летнее прошлое зашевелилось в моей голове. Вот я сижу сейчас в своем кабинете в Токио, а память вызывает предо мной целый ряд картин, целый ряд моментов, которые давно отложились в каких-то отдаленных клеточках моего мозга. Память рисует мне многое...

Следуя своему обещанию, дорогой Дмитрий, сообщаю тебе опять кой-какие вести с нашего конца мира. Отношения с Японией примерно на той же точке, что и раньше. Неизменные заверения со стороны Танаки и Дебучи в дружбе к СССР и в общем вполне корректное и даже любезное обращение с нами. Правительство в целом хочет поддерживать с нами добрые отношения, однако в японском правительстве есть тоже свой Джойнсон Хикс - здешний минвнудел Сузуки, черносотенец, фашист, пылающий злобой и ненавистью к СССР и к рабочему движению. Он ведет кампанию против нас (прикровенно)*, но пока недостаточно силен, чтобы принести особый вред японо-советским отношениям.