51. Протокол допроса подполковника Н.Н. Кулябко, 15 декабря 1911 г.

1911 года, декабря 15 дня, в г. Киеве я, товарищ прокурора Одесской судебной палаты Бусло, командированный в распоряжение сенатора М.И. Трусевича, опрашивал нижепоименованного, который показал:

Кулябко, Николай Николаевич, подполковник отдельного корпуса жандармов.

В дополнение к данным мною показаниям объясняю: На Ваши вопросы: 1) Кто был тот всадник в штатском платье, которого видели 29 августа с.г. около присутственных мест и, в частности, в месте выхода М. Житомирской на Владимирскую ул. многие лица и в котором некоторые из видевших признают Богрова ; 2) Если это был действительно Богров, то для чего он находился в означенном месте и при каких обстоятельствах он был туда допущен – отвечаю: В день Высочайшего проезда я неоднократно объезжал всю линию проезда и в последний раз проезжал по указанному в Вашем вопросе месту не позже, как за час до Высочайшего проезда, но никакого всадника в штатском платье лично не видел и на него мне никто не указывал. Равно я не видал на линии проезда вообще, а в частности, в указанном Вами месте Богрова, которого я, несомненно, увидав верховым, – удалил бы с линии проезда. Но этот день билетов Богров от меня никаких не получал, а стоял ли он где-либо в публике – мне неизвестно. Никто из подчиненных мне чинов охранного отделения, ни офицеров корпуса жандармов, ни из чинов полиции, бывших в этот день в наряде на указанном Вами месте, а равно никто из строевых офицеров, занимавших со своими частями посты на указанном Вами месте – не говорили мне, чтобы они видели какого-либо всадника в штатском платье, стоявшего позади линии войск, на углу М. Житомирской ул. и Владимирской, – во время проезда Государя Императора из Софийского собора в Михайловский монастырь. На вопрос Ваш, не был ли мною выдан билет Богрову на открытие памятника Императору Александру II-му или не был ли Богров пропущен мною на это место торжеств без билета – отвечаю: билета я не выдавал и лично Богрова без билета не пропускал. Был ли там Богров – мне неизвестно. На Ваш вопрос, был ли мною приглашен для осведомления о настроении народных масс и революционной среды кто-либо из сотрудников – отвечаю, что, как я показал уже сенатору Трусевичу, я приглашал одного иногороднего сотрудника «Благовещенского» , но он не мог приехать по случаю болезни своего отца и я его в Киеве в это время – не видал. Во всяком случае, употреблять его для наружной службы я не предполагал, да и надобности в этом не было, т.к. в моем распоряжении для этой цели было вполне достаточно филеров. Сотрудник «Благовещенский» работает в отделении очень давно, все время хорошо стоял в организации и, хотя остался и ныне организованным партийным человеком, но от работы, в силу семейных и материальных дел, отошел, хотя связи с членами организации сохранил. Этими связями я и хотел воспользоваться в целях освещения настроения киевских социал-демократов в смысле отношения их к торжествам, а равно не предполагается ли ими устройство каких-либо демонстраций, выпуска прокламаций и проч. На Ваш вопрос, кто был тот сотрудник, с которым я встретился в кабинете полковника Спиридовича, в Европейской гостинице, в один из дней между 18–20, 21 августа, отвечаю: это и был тот самый «Благовещенский», о котором я только что Вам показывал. Я его не вызывал специально, но он, будучи проездом в Киеве, зашел ко мне и я ему предложил повидаться со Спиридовичем, что он и сделал. Дело в том, что полковник Спиридович читает лекции по истории революционного движения на подготовительных курсах для офицеров корпуса жандармов и в настоящее время занят составлением лекций-записок для офицеров-курсистов, а потому он и интересуется всеми новыми течениями в различных революционных партиях. С «Благовещенским» я познакомил Спиридовича уже давно и несколько раз посылал его к полковнику Спиридовичу в Царское Село для сообщения разных новостей из жизни и учения социал-демократов, каковыми сведениями, как я сказал, [Спиридович интересуется] для пополнения издаваемого им курса. В августе месяце, когда Спиридович приехал в Киев, то он, зная, что хотя «Благовещенский» и не состоит активным партийным работником, но не порывает связи с революционерами и является, ввиду этого, лицом осведомленным, хотел воспользоваться его сведениями для своего курса и просил меня, не могу ли устроить свидание с «Благовещенским», на что я ему сказал, что я его уже вызвал и просил приехать в Киев, как я уже сказал, для осведомления меня, но он отказался; но если бы он приехал случайно, то я с удовольствием устрою ему с «Благовещенским» свидание. Поэтому, когда «Благовещенский» случайно ко мне зашел, то я и сказал ему, что его хочет повидать Спиридович. Во время моих разговоров с «Благовещенским» я ему никаких предложений о Киеве уже не делал, так как он ранее уже мне заявил, категорически, что в данный момент он не может жить в Киеве и даже хотел уволиться совершенно от службы впредь до окончания своих личных дел. Всего разговора Спиридовича с «Благовещенским» я не слыхал, т.к. несколько раз выходил из номера и даже уезжал из гостиницы; да я и не интересовался их разговорами, т.к. знал, о чем они будут говорить, помню, что полковник Спиридович, задавшись целью в своих лекциях-записках доказать, что социал-демократы, вопреки своим постановлениям и программе принимали активное участие в экспроприациях, просил «Благовещенского» собрать по сему вопросу материалы, чтобы документально доказать, что социал-демократы только официально отрицают экспроприации, но на деле не только организуют экспроприации, но принимают в таковых активное участие. Я в разговоре полковника Спиридовича с «Благовещенским» не принимал участия и не расспрашивал последнего, поскольку возможно ожидать проявления в Киеве террора от автономных или инициативных групп, – равным образом при мне и полковник Спиридович не расспрашивал об этом «Благовещенского». Ни полковник Спиридович, ни я не говорили «Благовещенскому», что он будет вызван кем-либо из нас перед царским приездом, чтобы потолкаться в толпе, посмотреть публику, нет ли знакомых эсеров и в особенности понаблюдать во время прихода иностранных поездов. Здесь считаю уместным добавить, что у «Благовещенского» даже в эсеровских кругах [связей] даже и не было. Равным образом ни я, ни Спиридович не говорили «Благовещенскому», что если он будет вызван нами в Киев, то имел бы фрак и цилиндр и был бы одет франтом. Повторяю, что ни у меня, ни у полковника Спиридовича не возникало решительно никаких предположений о том, чтобы использовать «Благовещенского» в смысле поручения ему нести наружную службу или охранять кого-либо из высокопоставленных лиц, даже из предшествующего данного мною сегодня показания видно, что подобных предположений мы ему делать не могли, т.к. он, как я уже сказал, категорично заявил мне, что, быть в Киеве, во время торжеств, он ни в коем случае не может по своим частным, личным делам. При мне полковник Спиридович не говорил «Благовещенскому», что он его вызовет к себе в Ливадию или в Ялту, но я помню, что полковник Спиридович, через несколько дней после разговора с «Благовещенским», как-то попросил меня, чтобы я отпустил как-нибудь зимою «Благовещенского» к нему в Царское Село, чтобы «Благовещенский» мог ему сообщить новости о партийной работе социал-демо-кратов, какие он за это время получит. Ни генералу Дедюлину, ни генералу Курлову, ни Веригину я о свидании с «Благовещенским» не докладывал, т.к. в этом не было никакой надобности, ибо от «Благовещенского» я никаких ценных сведений не получил, воспользоваться его услугами во время торжеств, в целях охраны, не предполагал и несения наружной службы на него не возлагал. Делал ли какие-либо доклады по этому поводу Спиридович – мне неизвестно.

Подполковник Кулябко.

Товарищ прокурора Одесской судебной палаты Бусло.

ГА РФ. Ф. 271. Оп. 1. Д. 4. Л. 14–16об. Подлинник.

Электронную версию документа предоставил Фонд изучения наследия П.А.Столыпина