Поиск по документам XX века

Loading

Репрессии 30-50-х годов

Репрессиям против политических противников  в ходе борьбы за власть в СССР последние десятилетия в исследовательской и публицистической литературе даются самые противоречивые характеристики. В какой мере и против кого респрессии были оправданы и необходимы, когда стоял вопрос о сохранении суверенитета государства? В какой мере они исходили от местных обкомовских "царьков", стремившихся расправиться со своими личными недоброжелателями? В какой мере репрессии являлись намеренной провокацией со стороны русофобствующей партийно-советской номенклатуры, пришедшей к власти в результате революции и гражданской войны? На все эти вопросы даются разные отчеты. Вот как виделась проблема И.Сталину к тому моменту, когда наиболее массовые репрессии были закончены, а именно, в ноябре 1938 года:

 

"СНК СССР и ЦК ВКП (б) отмечают, что за 1937-1938 годы под руководством партии органы НКВД проделали большую работу по разгрому врагов народа и очистили СССР от многочисленных шпионских, террористических, диверсионных и вредительских кадров из троцкистов, бухаринцев, эсеров, меньшевиков, буржуазных националистов, белогвардейцев, беглых кулаков и уголовников, представлявших из себя серьезную опору иностранных разведок в СССР и, в особенности, разведок Японии, Германии, Польши, Англии и Франции.

Одновременно органами НКВД проделана большая работа также и по разгрому шпионско-диверсионной агентуры иностранных разведок, пробравшихся в СССР в большом количестве из-за кордона под видом так называемых политэмигрантов и перебежчиков из поляков, румын, финнов, немцев, латышей, эстонцев, харбинцев и пр.

"Очистка страны от диверсионных повстанческих и шпионских кадров сыграла свою положительную роль в деле обеспечения дальнейших успехов социалистического строительства.

Однако не следует думать, что на этом дело очистки СССР от шпионов, вредителей, террористов и диверсантов окончено.

Задача теперь заключается в том, чтобы, продолжая и впредь беспощадную борьбу со всеми врагами СССР, организовать эту борьбу при помощи более совершенных и надежных методов.

Это тем более необходимо, что массовые операции по разгрому и выкорчевыванию враждебных элементов, проведенные органами НКВД в 1937-1938 годах при упрощенном ведении следствия и суда, не могли не привести к ряду крупнейших недостатков и извращений в работе органов НКВД и Прокуратуры. Больше того, враги народа и шпионы иностранных разведок, пробравшиеся в органы НКВД как в центре, так и на местах, продолжая вести свою подрывную работу, старались всячески запутать следственные и агентурные дела, сознательно извращали советские законы, производили массовые и необоснованные аресты, в то же время спасая от разгрома своих сообщников, в особенности, засевших в органах НКВД.

Главнейшими недостатками, выявленными за последнее время в работе органов НКВД и Прокуратуры, являются следующие..."

Далее читайте статью Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия, 17 ноября 1938 года.

Далее читайте документы:

Письмо С. В. Зубатова в редакцию журнала «Гражданин», № 61-62 за 1907 г.

Сильное и отрадное впечатление производит предпринятая «Гражданином» настойчивая проповедь внесения ясности и определенности в редакцию наших основных законов. Для верных самодержавию сердец подобная мера — нравственная, непреоборимая потребность; для правильного общего течения государственных дел это — неотложная необходимость. Выяснись вопрос точно и определенно, часть борющихся сил непременно оставит арену: одни — в силу удовлетворенности; другие — за безнадежностью дальнейшего препирательства, и общий уровень боевого настроения несомненно спадет. Останутся в действии непримиримые элементы и профессиональные политики, которые, по самому своему существу, обязаны уже политиканить; широкие же слои населения, затянутые в политику самою неопределенностью положения вещей, тотчас и с величайшим удовольствием оставят свою, невольно занятую, позицию. Впрочем, последнее замечается уже ныне воочию. Остается, так сказать, только поставить точку над i.

В.Л. Бурцев - С.В. Зубатову. 24 января 1907 г.

Итак, баста! Прекратим нашу с вами, Сергей Васильевич, переписку... до, до... конституции в России!.. Она будет, мы до нее доживем, — это верно... Итак, прекратим переписку, — признаюсь, мне не хотелось бы этого. Вы, несомненно, интересный корреспондент, — много могло бы ваше перо сказать всем нам любопытного, важного... Но что делать! Замолчим!.. Вы меня называете: «неугомонным», — позвольте остаться мне верным самому себе и прекратить нашу переписку не иначе, как письмом же...

С.В. Зубатов - В.Л. Бурцеву. 21 января 1907 г.

Наша переписка вызвала страшную тревогу в охранном мире; меня завалили запросами: что, как, почему? Положение мое становится трагическим. Одни умоляют меня бросить эту затею и пожалеть их, так как гнев начальства может отозваться на них, как на присных мне, другие прямо ничего не понимают и острят: «о ваших сношениях с «убийцами», вроде Б., здесь уже давно говорят, и пассаж этот поистине удивителен; следовало бы вас сфотографировать во время беседы с Б.; несомненно, что фотография разошлась бы в большом количестве; напишите, что из всего этого вышло1. Я ответил, что гора родила мышь, и, не давая адреса для свидания, вы, очевидно, дело это прикончили. И вдруг опять всплывает этот пикантный вопрос...

Тыркова А.В. Дневники. 1907.01.19

Вчера заседание Ц. К. Милюков рассказал свое посещение Столыпина (124). Мы слушали, и какая-то щемящая тоска заползала в душу. По форме все как следует. Авансы шли не от нас. Когда правит[ельство] хотело, ч[то]б[ы| Милюков официально просил аудиенции, он отказался и просто по телефону спросил, может ли Ст[олыпин] его принять. Устроено это посредником — совершенно бескорыстным, по словам И. В. [Гессена] (125), — кот[орый] надавил на Царское Село. Оттуда затребовали дело о легализации партии. Значит, инициатива не Стол[ыпина], а ему пришлось уступить требованиям Царского Села. Разговор длился 2 ½ ч[ас). Ст[олыпин] был очень любезен. Условий принципиальных никаких не ставилось (так говорит Милюков). О Выборге (126) говорил с упором, намекая, что не дурно бы «Речи» (127) отказаться и от манифеста и от принципа пассивного сопротивления. П. Н. [Милюков] сказал, что в Гельсингфорсе (128) отношение партии достаточно выяснено и к старым словами ничего не будет прибавлено. Потом о соглашении.

О мерах предосторожности в связи с участившимися покушениями.

Позволяю себе представить вниманию Вашего Высокопревосходительства проект телеграммы, соизволение на которую, быть может, ныне своевременно. Г.г. Генерал-губернаторам, Губернаторам, Градоначальникам, копия Наместнику [на Кавказе]. Виду усилившегося террора против высших должностных лиц Государь Император при всеподданнейшем моем по сему предмету докладе изволил выразить пожелание, чтобы означенные представители власти избегали посещения таких мест и собраний...

В.Л. Бурцев - С.В. Зубатову. 22 декабря 1906 г.

Получил ваше письмо о Тр[епове]. Да, я говорил вам о своих амнистиях Л.-Меликову, С.-Мирскому и Витте, но о Трепове умолчал. По вашим словам же, ему место не за государственными делами... Может быть, сможете доказать, что есть люди хуже его, даже, что в его характере были и хорошие черты... Но для защиты Трепова этого мало. В жизни русского общества так много ужасного, что значительную долю ответственности за этот ужас Трепов должен взять на себя...

С.В. Зубатов - В.Л. Бурцеву. 18 декабря 1906 г.

Какой вы милый, страстный и увлекающийся человек. Вам бы надо именоваться не Владимир Львович, а Кипяток Львович! Выводы ваши совсем не соответствуют посылкам моего письма. Я вам писал, что долголетняя практика убедила меня в ненужности, излишестве политической свалки, логическим выводом из чего являлось затеянное мною еврейское и рабочее движение. Я верил, что развивающееся равновесие общественных сил сделает излишним механический фактор. Следовательно, мое credo основывалось на примирении, уравновешении борющихся сил. Откуда вы взяли, что я «их» отрицаю, презираю, считаю вредными людьми. Они — необходимая историческая сторона.

Лондонское соглашение 1906 года, 13 декабря (СИЭ, 1961)

АНГЛО-ИТАЛО-ФРАНЦУЗСКОЕ (ЛОНДОНСКОЕ) СОГЛАШЕНИЕ 1906 года Относительно Абиссинии (Эфиопии) - подписано 13 декабря министрами иностранных дел договаривающихся сторон. Соглашение носило агрессивный и в то же время компромиссный (по отношению к его участникам) характер. Означало фактический раздел Эфиопии на сферы влияния: сферой влияния Англии признавалась Западная Эфиопия, Италии - Северная Эфиопия и территория западнее Аддис-Абебы, связывающая Эритрею и Итальянское Сомали, Франции - Восточная Эфиопия.

Лондонское соглашение 1906 года, 13 декабря (Вышинский, 1948)

Лондонское соглашение 1906 года - между Англией, Францией и Италией о "сотрудничестве" в Эфиопии подписано 13. XII. Лондонское соглашение фактически означало раздел Эфиопии на сферы влияния. Каждая из договаривающихся сторон обязалась не вмешиваться во внутренние дела Эфиопии и не получать каких-либо концессий, торговых или промышленных привилегий без согласования с двумя другими договаривающимися сторонами (ст. 2 и 3). В случае нарушения статус кво определялись сферы интересов каждой из трёх держав.

С.В. Зубатов - В.Л. Бурцеву. 12 декабря 1906 г.

Милостивый государь Владимир Львович. Крайне признателен вам за ваше внимание и любезное письмо. Обнаруженных вами во мне талантов я и не подозревал. Искони я не жаловал канцелярщины, прибегая при нужде к диктовке, почему занятие литературным трудом мне представляется чем-то диким и несуразным. Кроме того я обретаюсь сейчас в непонятном даже для себя положении...

В.Л. Бурцев - С.В. Зубатову. 10 декабря 1906 г.

...Я давно чуял сердцем, что вы умом, душой не на «их» стороне, что вы их отрицаете, их считаете вредными людьми, вы их презираете. На вас мне было более всех досадно, что тем не менее вы были фактически с «ними», все прошлое давало им право с «надеждой» смотреть на вас, как об этом вы пишете. Вы дали им более чем достаточно данных так думать. Я, конечно, говорю не о Св[ятополк]-Мир[ском], не о Витте, — оба они, как Лор[ис]-Меликов — люди для меня крайне симпатичные, я их очень ценю, — и если бы ближе знал их, я бы выступил в их защиту. Вы знаете, о ком я говорю...

В.Л. Бурцев - С.В. Зубатову. [8 декабря 1906 г.]

Получил ваше второе ко мне письмо и перечитал его с таким же вниманием и интересом, как и первое, как и ваше письмо в «Вестнике Европы». Вы пишете прекрасно, ваши термины как топором определяют то, что вы хотите высказать. Вот кому следовало бы сидеть за письменным столом и писать, писать, писать... У вас нашлась бы обширная аудитория, в которой одним из первых был бы я...

С.В. Зубатов - В.Л. Бурцеву. 27 ноября 1906 г.

Ваше милое письмо меняет все дело. Только что сейчас сообразил, какую конец моего письма должен был причинить вам нравственную боль, — вам, творцу и душе «Былого». Усердно прошу и уполномочиваю вас проредактировать мое письмо, выкинув из него всякую элоквенцию и поместить его в той форме и тогда, когда и как вы признаете это нужным. Я никогда не высказывался публично о своей контр-конспиративной деятельности. По рабочему вопросу я отчитался в «Вестнике Европы», в этом же отношении надеялся использовать ваш журнал, такова была цель моего письма...

В.Л. Бурцев - С.В. Зубатову. [26 ноября 1906 г.]

Только что получил от вас письмо относительно статьи Гоца. Мы ищем истины и охотно восстановим все, что так или иначе ошибочно отмечено у нас на страницах «Былого». Нас никто и никогда не упрекнет, что прятали правду. Теперь в России, по крайней мере для истории 70—80-х годов, наступило уже время, когда мы все можем писать, или, по крайней мере, почти все. Скоро, наверное, рамки нашей работы могут быть раздвинуты.

С.В. Зубатов - В.Л. Бурцеву. 22 ноября 1906 г.

Только что прочел в сентябрьской книжке журнала «Былое» заметку о себе покойного М. Р. Гоца. В интересах истины прошу дать место на страницах редактируемого вами журнала нижеследующим моим замечаниям. Впервые я был вызван в охранное отделение 13 июня 1886 г. (а не «в конце 1884 или в начале 1885 г.») и, следовательно, «арест весной 1886 г. целого ряда революционеров (Пик, Гуревич и др.1)» не может относиться к моей инициативе, почему и «быть им вполне довольным» мне нет оснований. Наоборот, именно в поведении этих господ лежит причина моего озлобления на деятелей конспирации вообще и резкий разрыв с этой категорией людей.

Страницы

Подписка на Репрессии 30-50-х годов