02. Заявление штабс-капитана В.Е. Есаулова от 13 сентября 1911 г.

Должен начать свое показание прежде всего с того, что я лично никогда не состоял в охране статс-секретаря Столыпина и был взят в Киев для исполнения своих прямых обязанностей, т.е. для личных поручений и приказаний министра. 24-го августа вечером мы прибыли в Киев, ввиду того, что в доме генерал-губернатора было мало места, то еще в Петербурге министр предупредил меня найти себе помещение. Я поселился в квартире подполковника Шереметева, а день весь проводил при министре. Не состоя в охранной службе и не зная детально, как она была организована, я должен по совести сказать, что, по моему глубокому убеждению, с момента приезда в Киев министр совсем не охранялся. Городским головой был приготовлен для статс-секретаря Столыпина парный открытый экипаж и в нем мы всюду ездили. Я сопровождал во всех этих поездках министра и меня невольно поражало, как никто из полицейских властей не заботился о его экипаже. С большим трудом мне удавалось провести экипаж министра в линию ближайшую царских экипажей и таким образом он следовал в районе охраны. Проводя экипаж вперед, я встречал противодействие со стороны дворцовой полиции. Министра во всех этих поездках я сопровождал случайно, и если б меня не было около, то он был бы предоставлен сам себе. Передняя генерал-губернаторского дома совсем не охранялась, нельзя назвать охраной двух жандармов, стоявших там и не получивших никаких инструкций. По моему настоянию был прекращен допуск в дом кого бы то ни было без предварительного распознания – кто и зачем. Во время пребывания министра в доме генерал-губернатора не было дежурившего день и ночь жандармского или полицейского офицера. Я неоднократно докладывал министру, в каком положении его охрана. Когда я вернулся из городского сада ночью 31-го августа, ко мне позвонил по телефону начальник охранного отд[еления] подполковник Кулябко и просил предупредить министра, чтобы он не выходил на улицу. Я просил его немедленно приехать ко мне, но он был занят и приехал утром 1-го сентября в 7-м часу утра и рассказал мне буквально следующее: «У меня есть агент, который находится в сношении с революционерами и у него на квартире поселился несколько дней тому назад анархист с двумя браунингами. Анархист этот находится в руках и наблюдении полиции. На этих днях приехала также девица Нина Александровна и привезла бомбу, где она живет, мой агент не знает. 1-го сентября в час дня должно состояться на квартире моего агента анархическое совещание и тогда мы их арестуем. Поэтому прошу Вас доложить министру, чтоб он не выходил на улицу. С трудом удалось мне убедить генерала Трепова, что положение серьезное и он написал министру письмо, которые просит Вас ему передать. Покушение готовится, насколько мне известно, на Кассо или Столыпина». Вот что сообщил мне подполковник Кулябко, добавив, что обо всем им доложено генералу Курлову и что последний лично доложит министру. В девять часов утра, когда министр пил еще кофе, я явился к нему и все дословно ему передал и отдал письмо генерала Трепова. Долго я убеждал министра не выходить на прогулку и настаивал переменить способ передвижения. В четыре часа был назначен смотр потешных, я невольно волновался, в чем мы поедем, позвонил подполковнику Кулябко и он мне сказал, что по приказанию генерала Курлова будет выслан мотор, ведомый двумя мушарами*, причем мы должны следовать по маршруту охранного отд[е-ления]. На мой вопрос, арестованы ли заговорщики, я получил ответ, что совещание не состоялось и назначено на 8 час. вечера на улице. В 3½ час. дня был подан мотор и министр поехал со мной на ипподром и затем тем же порядком он вернулся домой. Перед отъездом в театр я сам осмотрел, как охранялся сад генерал-губернаторского дома, куда выходила спальня министра и, не видя в саду ни одного жандарма, кроме филеров, я около 8 час. веч[ера] вызвал к телефону адъютанта генерала Курлова и просил доложить генералу, что прошу трех жандармов, дабы организовать у окон спальни министра один пост. Адъютант вернулся к телефону, спросил меня, есть ли это приказание министра и на мой ответ, что это я лично считаю эту меру важной, ответил мне: «В таком случае ген[ерал] Курлов находит эту меру бесполезной и считает, что им приняты все меру для безопасности министра». Эту ночь я просил разрешения спать в ген[ерал-]губ[ернаторском] доме. Когда мы прибыли в Киев, то на другой день я просил генерала Курлова дать все нужные билеты на торжества для министра и меня. Я получил на все, кроме места в театре. С большим трудом, после ряда просьб у городского головы, губернатора и генерал-губерн[атора] я получил (не билет) приглашение и на обратной его стороне надпись: «Асаулов Влад. Евгениев. Партер. Кресло № 52».

Когда в театре я подошел к своему месту, то оно оказалось занято полковником свиты болгарского королевича Наумовым, а мне распорядитель отвел № 57 в другом проходе, нежели было кресло № 5 министра. Подполковник Кулябко не предупредил меня о том, что в театре грозит опасность министру и что он впустил в театр и посадил на место охранника революционера. Считаю чрезвычайно важным отметить, что, рассказывая легенду про анархиста с браунингом, подполковник Кулябко говорил про него как человека проверенного полицией и находящегося в ее руках и наблюдении, а не как о мифической личности. Глубоко убежден, что генерал Курлов не предупредил об этом министра, так как ст[атс-]секретарь Столыпин наверно поставил бы меня в известность, а кроме того, министр в беседе со мною о предполагающемся покушении высказал взгляд, что не верит рассказу про бомбу и что вообще относится с безусловным недоверием к охранникам. Тут же министр вспомнил случай, когда жил в Зимнем дворце и едва не погиб благодаря старшему охраннику, который его продавал (подлинные слова министра). Это последнее обстоятельство, я считаю, исключает всякое сомнение, что иначе чем отрицательно министр бы не отнесся к присутствию Богрова в театре, в особенности в Высочайшем присутствии. Когда министр прибыл со мной в театр, то у подъезда нас встретил подполковник Кулябко и на мой вопрос вторичный, арестованы ли заговорщики в 8 ч. вечера, ответил «нет, совещание не состоялось». В театре ни генерал Курлов, ни подполковник Кулябко ко мне ни разу не подошли и не предупредили, хотя бы в последний момент, на какой странный и рискованный шаг они пошли.

Штабс-капитан Есаулов.

При сем прилагаю:
1) билет для театра министра.
2) мой пригласительный билет.
3) маршрут охранного отд[еления] на поездку на смотр потешных (писаный подп[олковником] Кулябко).

Штабс-капитан Есаулов.

Примечания:

* От слова mouchard (франц.) – шпик, охранник

ГА РФ. Ф. 271. Оп. 1. Д. 5. Л. 134–136. Автограф.

Электронную версию документа предоставил Фонд изучения наследия П.А.Столыпина