03. Показания В.В. Граве – личного секретаря П.А. Столыпина от 13 сентября 1911 г.

Генерал Курлов был раза 2 с докладом у председателя Совета министров, по-видимому, ничего Петру Аркадьевичу о готовящемся покушении не говорил. Это я заключаю из следующих данных: 31 августа в 12 час. ночи Кулябко позвонил к капитану Есаулову и сообщил ему, что располагает весьма ценными сведениями о готовящемся на Петра Аркадьевича покушении. Есаулов попросил приехать Кулябку немедленно к нему, но тот ответил, что он занят службой и приехать сейчас же не может, но приедет на другой день в 6 часов утра. Утром Кулябко явился к Есаулову и рассказал, что у него есть агент очень верный и давно ему известный, который ему сообщил, что в Киев приехал и остановился у него, агента, на квартире очень опасный революционер, имеющий при себе 2 браунинга и что в Киев также приехала какая[-то] неизвестная ему, агенту, террористка с бомбой. По словам Кулябко, в этот день между 12 и часом дня должно было произойти на квартире его агента совещание последнего, революционера и женщины, носящей кличку «Нины Александровны».

На этом совещании, по словам Кулябко, должен был обсуждаться вопрос об убийстве П.А. Столыпина или министра народного просвещения Кассо. Фамилию агента Кулябко не называл, но уверил Есаулова, что им приняты меры к охране министров, что квартира агента, в которой будет совещание, находится под наблюдением и оба приехавшие террориста будут своевременно арестованы.
Эти сведения Есауловым были [переданы] П.А. Столыпину, который сказал, что это все вздор, что он не верит этим измышлениям охранников и что генерал Курлов ему об этих сведениях агентуры не сообщал.

В этот же день через несколько времени после доклада Есаулова генерал Курлов позвонил по телефону П.А. Столыпину и рассказал ему то же самое, что уже было сообщено Кулябкой Есаулову.
В 12 час. дня явился Кулябко и сообщил Есаулову, что совещание не состоялось и перенесено на 5 час. дня. Почему совещание террористов отложено, он не сообщил, но сказал, что им приняты все меры к тому, чтобы арестовать преступников, когда они соберутся.
Я тогда спросил у Кулябко: «Скажите полковник, Ваш агент не провокатор ли», на что Кулябко мне ответил: «Нет, нет, я знаю этого чело-века 5 лет, это совершенно надежный и верный человек».
После этого заключения Кулябки я спросил последнего: «Скажите, а за театр можно быть спокойным?» и Кулябко ответил: «О, да, ни один человек не может пройти без проверки».
Когда П.А. Столыпин был доставлен в больницу и ему врачи делали перевязку, я вышел на лестницу, где, увидев Кулябку, подошел к нему и сказал: «Как могли Вы допустить в театр какого-то еврея, имеющего сношения с революционерами, зная, что в театре находится Государь Император?». На это Кулябко ответил: «Я Вам категорически удостоверяю, что это не еврей, а русский. Впустить его было совершенно необходимо». На мой вопрос: «Как Вы могли не обыскать его, или не поставить около него двух охранников?» Кулябко ответил: «Да, это большая ошибка». На это я ему заметил, что это не ошибка, а преступление, и Кулябко мне ничего не ответил и отвернулся.

Чиновник особых поручений при министре внутренних дел В. Граве.

ГА РФ. Ф. 271. Оп. 1. Д. 5. Л. 137–138.

[Продолжение]

27 августа 1911 годы покойный председатель Совета министров П.А. Столыпин прибыл в город Киев. Никакой охраны на вокзале не было. Было лишь очень много народу. С вокзала председатель Совета министров отправился на автомобиле вместе с киевским генерал-губерна-тором Треповым к нему на квартиру. Никакой заботы по отношению к П.А. Столыпину со стороны киевской полиции проявлено не было. Не было, например, приготовлено даже подводы для вещей министра. Никакой охраны особы министра не было и в доме генерал-губернатора Трепова. Об этом я докладывал П.А. Столыпину, на что он мне ответил, что вообще, по-видимому, в доме Треповых беспорядок и что он просит меня быть осторожным и никаких неудовольствий не высказывать. В первую же ночь нашего пребывания в доме генерал-губернатора Трепова ко мне поздно ночью, когда я уже спал, явился ординарец при министре Соколов, разбудил меня и сказал, что он ляжет спать у дверей спальни П.А. Столыпина, так как в доме нет никакой охраны. Я приказал ему запереть двери прилегающих к спальне комнат и в одной из них лечь Соколову. Я считаю, что в Киеве не было организовано никакой охраны личности министра. Неоднократно полиция останавливала экипаж П.А. Столыпина и не желала пропускать его, даже тогда, когда в экипаже сидел П.А. Столыпин. Штабс-капитану Есаулову, состоявшему при особе министра, приходилось в таких случаях даже обращать внимание полиции, что она не пропускает экипаж председателя Совета министров. Между тем обычной, состоявшей при министре, охраны не было, так как таково было желание министра, который был осведомлен, что вся охрана его особы сосредоточена в руках соответствующих лиц под руководством генерала Курлова, который на этот случай должен был взять из Петербурга чинов охраны.
3 сентября, часов около семи вечера, я подъехал к больнице, где лежал больной П.А. Столыпин, увидел у подъезда автомобиль Государя Императора. Я подошел к стоявшему на улице генералу Курлову, и в разговоре со мой генерал Курлов сказал, что он желал бы увидеть П.А. Столыпина, чтобы узнать у него, знал ли он о присутствии Богрова в театре. При этом генерал Курлов сказал мне, что ему почему-то кажется, что «Петр Аркадьевич знал о пребывании Богрова в театре». Но тут же генерал Курлов оговорился, что он не может этого утверждать, но что «ему подсказывает какое-то внутреннее чувство, что о присутствии Богрова в театре было известно председателю Совета министров». На мой вопрос, откуда же Петр Аркадьевич мог об этом знать, как ни я, ни Есаулов об этом не знали, а с подполковником Кулябкой П.А. Столыпин не говорил и только мог бы узнать от него, генерала Кулябко, причем я тут же спросил генерала Курлова: «а Вам, Ваше Превосходительство, было об этом известно?» – генерал Курлов ответил: «Нет, я этого не знал».
Когда ординарец Соколов заявил мне, что в доме генерал-губернатора не организована охрана особы председателя Совета министров, то я лично осмотрел переднюю и убедился, что действительно там никого из чинов полиции не было.

Чиновник особых поручений при министре внутренних дел В. Граве.

[Продолжение]

Добавлю, что во время разговора с генералом Курловым, он мне сказал, что «считает Есаулова одним из главных виновников поранения министра, так как, по имеющимся у него сведениям, Есаулов во время антракта вместо того, чтоб находиться возле министра и наблюдать, чтобы никто из незнакомых к нему не приближался, был в фойе и разговаривал там с какою-то дамой», на это я возразил генералу Курлову, что, во-первых, никто не позаботился о том, чтобы у Есаулова было бы место в непосредственной близости от Петра Арк[адьевича] Столыпина, во-вторых, охрана министра никем на Есаулова никогда возложена не была и, в-третьих, по личной инициативе Есаулова, он именно в целях охраны министра находился у подъезда театра, чтобы по окончании спектакля экипаж министра был бы подан своевременно, без малейшей задержки, так как об этом некому было позаботиться с самого приезда нашего в Киев. На это Курлов возразил мне, а все же Дексбах , если бы он был здесь, не отошел от министра. Я не успел ответить тов[арищу] м[инист]ра, так как Государь выходил из больницы и наш разговор должен был прекратиться.

Чиновник особых поручений при министре внутренних дел В. Граве.

[Продолжение]

Киевский губернский гласный Люблинский, по поводу самоубийства в охранном отделении революционера Муравьева рассказал мне следующее: Дворник, находившийся у ворот дома рядом с охранным отделением, видел Муравьева за час до самоубийства, входившим совершенно свободно, без всякой охраны в охранное отделение одетым в рабочую блузу. С Муравьевым никого не было и ничто не показывало, чтобы он был арестован и доставлен в охранное отделение.

Чиновник особых поручений при министре внутренних дел Граве.

ГА РФ Ф. 271. Оп. 1. Д. 5. Л. 139–141. Подлинник. 

Электронную версию документа предоставил Фонд изучения наследия П.А.Столыпина