04. Протокол допроса подполковника Н.Н. Кулябко от 2 сентября 1911 года.

1911 года, сентября 2 дня, в 3 часа утра, судебный следователь Киевского окружного суда по особо важным делам В.И. Фененко, в городском театре, допрашивал нижепоименованного в качестве свидетеля с соблюдением 443 ст. Уст. угол. суд. и он показал:
Я, подполковник отдельного корпуса жандармов Николай Николаевич Кулябко, 38 лет, православного вероисповедания, могу показать нижеследующее:
В конце 1906 года ко мне в отделение явился студент Киевского университета Дмитрий Богров, который предложил свои услуги по сотрудничеству в отделении. Услуги его были приняты и он начал давать агентурные сведения, касающиеся анархистов, а впоследствии максималистов, причем все сведения его были всегда определенны и точны, что подтверждалось проверкой и ликвидациями. Благодаря его све-дениям были предупреждены несколько экспроприаций и арестован целый ряд лиц, принадлежавших к боевой интернациональной анархической группе, каковые, ввиду обнаруженных обысками результатов, были переданы в распоряжение следователя и по приговору суда отбывали различные наказания до каторжных работ включительно; также, по сведениям Богрова, были разработаны с хорошими резуль-татами группа максималистов в Киеве, Воронеже и Борисоглебске, причем были обнаружены в указанных городах лаборатории разрывных снарядов и взрывчатые вещества, а члены группы по приговору суда отбывают наказание до каторжных работ включительно. Точно также по его сведениям с хорошими результатами была ликвидирована лите-ратурная группа анархистов-коммунистов. На службе в отделении Богров состоял около 3-х лет и в этот период, кроме Киева, освещал деятельность заграничных революционных организаций, с каковой целью выезжал на различные сроки за границу. В 1910 году сведения его имели менее серьезный характер и относились преимущественно к освещению деятельности студенческих революционных организаций, а с первой половины апреля месяца 1910 года доставление сведений совершенно прекратилось и Дмитрий Богров выбыл в Петербург, где приписался к сословию присяжных поверенных и совершенно прекратил всякие сношения с отделением. 27 сего августа месяца Дмитрий Богров вновь явился в отделение и дал сведения, что в конце июня 1911 года им было получено письмо из Петербурга от некоего Николая Яковлевича, которого он знает как серьезного революционера, с коим он завел сношения, проживая в Петербурге. Содержание письма этого носило характер выяснения политических взглядов Дмитрия Богрова. В конце июля или начале августа к Богрову, проживавшему на даче «Потоки» близ Кременчуга, явился вышеупомянутый Николай Яковлевич. Центр тяжести разговора с ним заключался в обсуждении вопроса о возможности подыскания в Кие-
ве квартиры на несколько дней для неизвестных лиц и способе сообщения между Кременчугом и Киевом. Разговор этот ничем определенным не кончился, и Николай Яковлевич в тот же день уехал по направлению к Кременчугу, обещав в скором времени прислать Богрову письмо, окончательно выяснив затронутые вопросы. Ввиду этих сведений за квартирою было установлено наружное наблюдение в целях выяснения личности Николая Яковлевича. 31 сего августа по телефону Богров сообщил, что Николай Яковлевич приехал в Киев и из разговора с ним он убедился, что дело, задуманное Николаем Яковлевичем, очень серьезное, и он предъявил ему требование собрать точные приметы министра внутренних дел Столыпина и министра народного просвещения Кассо , для каковой цели ему необходимо быть в Купеческом саду, так как за ним может быть установлено перекрестное наблюдение со стороны соучастников Николая Яковлевича и отсутствие его может привести к провалу. Ввиду сего ему был выдан мною билет для входа в Купеческий сад. В ночь на 1 сентября Богров пришел в отделение и сначала письменно, а потом в личном разговоре со мной, заявил, что у него в квартире ночует приехавший Николай Яковлевич, имеющий два браунинга, а приехавшая с ним девица Нина Александровна поселилась на неизвестной квартире и имеет у себя бомбу. Из разговора с Николаем Яковлевичем он убедился, что покушение готовится на Столыпина и Кассо и успех такового вполне обеспечен. Что же касается Нины Александровны, то таковую Богров обещался указать при посещении ею его квартиры 1-го сего сентября между 12 и 1 часом дня. Ввиду таковых сведений наблюдение за квартирой Богрова было усилено. Около 11 часов утра Богров заявил, что Нина Александровна к нему на квартиру не придет и назначила свидание на Бибиковском бульваре около 8 часов вечера, где будет окончательно выяснен план задуманного террористического акта. В дальнейшем Богров заявил, что после посещения Купеческого сада он примет Столыпина и Кассо не мог собрать, ввиду многочисленности публики, почему Николай Яковлевич дал ему поручение выполнить это во время торжественного спектакля в городском театре, причем выставил те же мотивы, побуждающие его обязательно присутствовать на этом спектакле, т.е. боязнь провала. Поэтому мною был выдан ему билет на спектакль в городском театре. По прибытии в театр Богров мне заявил, что Нина Александровна на свидание не придет, а Николай Яковлевич должен от него перебраться на другую квартиру. Боясь, что за темнотой выход Николая Яковлевича может быть не замечен наблюдением, я просил Богрова поехать под каким-либо предлогом обратно на квартиру и удостовериться, находится ли там Николай Яковлевич. Выйдя из театра, Богров через некоторый промежуток времени вернулся, заявив, что Николай Яковлевич сидит дома и ужинает. Беспокоясь, чтобы Николай Яковлевич не был утерян, я во втором антракте, вновь разговаривал с Богровым и убедил его ехать домой, дабы не отпускать от себя Николая Яковлевича и в случае его выхода дать знать своевременно наблюдению. Простившись со мной, [он] направился одеваться и далее я его не видел до совершения покушения. Едва я расстался с Богровым после разговора, как встретил в коридоре театра товарища министра внутренних дел генерала Курлова, с коим зашел в телефонную комнату и делал доклад о последних сведениях и разговоре с Богровым. В это время мы услыхали выстрелы и крики в зрительном зале, бросились туда, где я узнал о совершенном на жизнь премьер-министра Столыпина покушении, а в личности покушавшегося опознал Дмитрия Богрова. Упомянутое выше заявление Богрова о приезде Николая Яковлевича и Нины Александровны при сем прилагаю в подлиннике и присовокупляю, что Богров всегда пользовался полным моим доверием, каковое заслужил всегда правдивыми и подтверждавшимися фактически сведениями, почему мне ни одной минуты не приходила в голову мысль не только [о] возможности каких-либо активных с его стороны выступлений, но и [о] сообщении ложных сведений подобно вышеизложенному.
Подлинный подписали: Подполковник Николай Николаевич Кулябко и и. д. судебного следователя по особо важным делам Фененко.
Присутствовал прокурор суда Брандорф.
С подлинным верно: секретарь при прокуроре Киевской судебной палаты Ковалев.

ГА РФ. Ф. 271. Оп. 1. Д, 1. Л, 27–29. Заверенная копия.
Опубл.: Архiви Украïни. 1990. № 3. С. 41–43.

Электронную версию документа предоставил Фонд изучения наследия П.А.Столыпина