Из речи эсера П.Д. Климушина на Съезде членов Учредительного собрания об организации… «Комуча». Июнь 1918 г.

Из речи эсера П.Д. Климушина на Съезде членов Учредительного собрания об организации в Самаре (начало июня 1918 г.) «правительства» из членов Комитета Учредительного собрания («Комуча»)

Осень 1918 г.

История Самарского переворота требует того, чтобы об этом событии была сказана вся истина. За последнее время по поводу переворота ходит много слухов: разные лица стали присасываться к нему и уверять, что они тоже принимали участие в перевороте. Все это заставляет рассказать историю переворота так, как она действительно произошла.

Самарский переворот не явился стихийно. Он имеет свою задуманную историю. Если мы видим, что исторические события происходят планомерно и что определенные причины порождают и определенные последствия, то то же самое было и с Самарским переворотом.

Начало этого события относится ко времени прибытия нашего в Самару после разгона Учредительного Собрания. С того именно момента и начинается подготовка. Вскоре же после нашего возвращения мы поставили себе задачей подготовить условия для ниспровержения большевистской власти, ибо мы видели, что власть эта немедленно приведет или к монархизму или к германскому засилью. Так как при этом мы понимали, что монархизм не имеет под собою в России почвы и может появиться только при помощи германских штыков, то отсюда вполне ясно было, что вместе с большевизмом придется вести борьбу и с германизмом.

Не в силах человек отклонить роковой ход истории, но от человеческой воли зависит ускорить или замедлить развязку. Мы решили ускорить ход событий.

Нужно было создать обстановку, при которой можно было бы совершить переворот. И мы занялись этой работой. Вначале она была очень трудна. Армия была развращена, рабочий класс тоже. Рабочие не понимали, что разрушение промышленности и те подачки, которыми их приманивали большевики, ведут в конечном итоге к гибели рабочих и голодовке. Наша задача сводилась к тому, чтобы раскрыть глаза армии и рабочему классу.

Мы устроили ряд лекций среди солдат. Настроение их стало подниматься. Подтягивание большевиками армии также создало благоприятную обстановку. И вот, вскоре после разгона Учр. собрания гарнизон выступил с требованием переизбрания совета, а затем это вызвало и вооруженное столкновение между войсками, преданными большевикам и преданными нашему течению. И уже в то время можно было вызвать гражданскую войну, но мы понимали, что это кончилось бы печально, ибо реальных сил для поддержки движения со стороны населения и рабочих не было. Нельзя было надеяться и на самих солдат. Лучшим доказательством этому служит тот факт, что когда большевики объявили роспуск по домам, гарнизон, несмотря на свое сочувствие Учредительному собранию, немедленно оставил Самару и распылился.

На этом закончился первый этап подготовки. В дальнейшем мы (т.е. партия эсеров и члены Учредительного собрания) решили организовать реальные силы; при этом роли распределились так: Фортунатов занялся созданием боевых сил, Врушвит собиранием необходимых средств, на меня легла обязанность общего политического руководства.

Мы начали усиленную агитацию. Мы убедились, однако, что среди рабочих таких сил создать нельзя. Рабочие дошли до значительной степени разложения, распались на несколько лагерей и вели борьбу внутри себя. Мы обратили внимание на солдатскую, главным образом, офицерскую массу. Но сил было мало, ибо никто не верил в возможность свержения большевистской власти, все были убеждены, что она будет царствовать долго.

И когда я обратился по этому поводу к одному генералу, он ответил, что считает большевистскую власть прочной и свержение ее считает авантюрой.

Итак, на город надежды было мало. Наше внимание все больше и больше стало переноситься на деревню. Мы верили, что крестьянство имеет еще много живых творческих сил, которые могут воспрянуть. Балаковское восстание, при котором крестьяне взяли в плен до 500 мадьяр с пулеметами, убедило нас в правильности наших заключений. Мы послали своих друзей в деревню для организации крестьянства. Работа была медленная, но неуклонная. В то же время, однако, мы видели, что если в ближайшее время не будет толчка извне, то на переворот надеяться нельзя. Апатия стала захватывать все большие и большие слои. Дружины начали разлагаться. Между тем, силы большевиков росли. У них оставались преданные силы — латыши, мадьяры и часть рабочих.

И вот, в этот момент мы узнаем о выступлении чехов. К чехам поехал Брушвит (чл. Уч. соб., с.-р.). в то же время здесь мы занялись тем, чтобы воскресить наши маленькие силы и подготовить правительственный аппарат. Работать приходилось при очень тяжелых условиях. То и дело надо было прятаться, переодеваться, наклеивать бороду и т.д. Наша штаб-квартира была устроена в Молоканском саду.

Стал вопрос, кто должен явиться государственной властью, ибо ясно было, что такой переворот могла взять в свои руки только государственная власть. Решено было, что это дело берут в свои руки члены Учредительного собрания. Их было сначала трое, потом пятеро. Затем был создан административный аппарат. И как только совершился переворот, все намеченные лица были на своих местах. Был организован военный штаб (Галкин, Фортунатов, Боголюбов), который и управлял военными силами.

Одновременно с этим нами были начаты переговоры с соц.-демократами и кадетами (от последних в переговорах участвовали Кудрявцев и Подбельский), но ни те, ни другие нам не дали поддержки. Соц.-демократы настаивали на том, что большевизм изживет себя, кадеты говорили, что, если чехи не останутся в Самаре, это будет лишь авантюрой, поэтому участвовать в перевороте они не будут, но выражают свое сочувствие. Таким образом, вся тяжесть переворота легла на плечи социалистов-революционеров. (Теперь многие не прочь примазаться и сказать: «мы пахали». Но они не пахали, а только платонически сочувствовали.)

Я должен сказать, что в первые дни мы встретились с величайшими трудностями. Несмотря на всеобщее ликование, реальная поддержка была ничтожна. К нам приходили не сотни, а только десятки граждан. Рабочие нас совершенно не поддержали. И когда мы ехали в Городскую думу для открытия комитета под охраной, к сожалению, не своих штыков, а штыков чехословаков, граждане считали нас чуть ли не безумцами. Но я скажу словами Горького: «Безумству храбрых поем мы славу»...

Пионтковский С. А. Гражданская война в России... С. 213 — 215.

Здесь приводится по кн.: Хрестоматии по отечественной истории (1914 - 1945 гг.) под редакцией А.Ф. Киселева, Э.М. Шагина. М. 1996, с. 213-216.