3. Русский курс

3. Русский курс

С подписания мирного договора 1920 г. наши отношения с Россией считались установившимися. Ровно два десятилетия наши ответственные политики и печать называли эти отношения традиционно дружескими, хорошими и дружескими. Исходя из геополитического положения Литвы, т.е. стремясь к сбалансированию пересекающихся в нашем пространстве противоположных интересов, хорошие отношения с Советской Россией были краеугольным законом нашей внешней политики.

Как у каждого малого государства отношения с большими соседями, так и наши хорошие отношения с Советской Россией имели свои сильные и слабые стороны.

После оккупации поляками Вильнюсского края и проведения искусственного коридора до границы с Латвией, советская Россия не была нашим непосредственным соседом, хотя мы ее так всегда титуловали из-за юридической вежливости. На общественность Литвы это производило

[246]

впечатление, что и опасность со стороны коммунистической России для Литвы не является непосредственной, значит, и проникновение коммунизма не казалось «страшным». С другой стороны, более, чем холодные, а иногда и довольно плохие советско-польские отношения руководителям литовской политики всегда представлялись как некоторый козырь, когда при польском давлении можно было опереться на советский фактор. То, что Россия в мирном договоре признала Вильнюсский край территорией Литвы, уже само по себе давало понять, что и позднее польская оккупация этого края не признается законной, - для наших политических руководителей и общественного мнения было неиссякаемым источником наслаждения, и за это советам не жалели выражать теплые чувства.

В действительности за эти 20 лет было несколько иначе...

Правда, что сов. Россия по Вильнюсскому вопросу стояла будто бы на стороне Литвы, но реальной пользы из того для Литвы было очень немного. Даже и в дипломатической плоскости, как только где-нибудь советы более открыто показывали расположение к тезису вильнюсской политики Литвы, то сразу другой рукой старались свое «расположение» смягчить в глазах поляков. Сказать правду, литовская политика по вопросу о Вильнюсе для советов представляла интерес постольку, поскольку она не позволяла возобладать в литовской зоне польскому влиянию и насколько она вообще была полезна русским интересам, как препятствующая образовать антисоветский фронт от Финского залива до Черного моря. Насколько действительно ценным было советское расположение к Литве по Вильнюсскому вопросу, каждому стало убедительно ясно весной 1938 г. Когда Бек, Смигла и Ко известным ультиматумом грозили напасть на Литву, оказалось, что советские «симпатии» не идут дальше красивых слов...

Но по этому поводу не стоит очень удивляться. Так всегда бывает в межгосударственных отношениях. Как Бог обычно помогает храбрым, так и соседи показывают симпатии и считаются только с такими, которые за свои интересы борются и добиваются того, что им принадлежит. Удивительнее то, что на своих хороших отношениях с Советской Россией Литва недостаточно научилась видеть постоянно плохие проявления со стороны коммунистической России.

Каждый раз, когда Литва заключала с Россией какое-либо соглашение, сразу же наряду с самыми хорошими интенциями этого соглашения в Литву начинала проникать тайная, подпольная, разрушительная агитация советского коммунизма. В 1920 г. коммунистические банды, называвшие себя членами кружков и другими именами, даже открыто пробовали на-

[247]

чать красный террор в Литве. Это случилось после подписания мирного договора с сов. Россией...

В 1926 г., когда руль правления попал в руки так называемых левых партий, по всей Литве прокатилась волна забастовок и волнений социального характера. Во время этой смуты в первых рядах сразу появились евреи и коммунисты, которые выставляли себя руководителями пролетариата Литвы в его борьбе за окончательное освобождение. Эти обученные и организованные Москвой подонки, настоящие агенты чужого государства, уже тогда стремились к объединению Литвы с Россией. Это было сразу после того, как Москва подписала с Литвой ... пакт о ненападении. На дипломатической бумаге - ненападение; а за спиной и через подполье - нападение на Литву изнутри-

Наконец, 10 октября 1939 г. СССР и Литва подписали договор о взаимной помощи, согласно которому Россия самым торжественным образом обещала уважать независимость Литвы, ее суверенитет и никоим образом не вмешиваться в нашу внутреннюю жизнь. Прошло примерно восемь месяцев и та самая советская Россия самым гнусным и жестоким образом оккупировала всю Литву, вероломно уничтожила ее независимость и в еврейско-большевистском остервенении намеревались до основания уничтожить весь литовский образ жизни.

Вот чего стоили договоры Литвы с Советской Россией. Вот чего стоили и все те хорошие, традиционно дружеские и сердечные добрососедские отношения. Политическое руководство Литвы и само общество недооценили разрушительную опасность коммунизма, слишком мало обращали внимание на организуемую Москвой антигосударственную коммунистическую агитацию, ошибочно считали сов. Россию государством, с которым, как и с другими, можно поддерживать нормальные и здоровые политические отношения. С коммунистической Россией таких отношений не может быть, так как ее цель - коммунизм во всей Европе и даже во всем мире. Все малые, соседние с Советами страны, в этом убедились...

Русский курс в литовской политике появился в 1931 г., когда для нас и Европы пришло время великих решений. С того времени начинается и большая ответственность нашего руководства внешней политикой. С того времени начинается преступная близорукость нашей политики, если не полная слепота, позднее втолкнувшая наш край в такое страшное несчастье.

Было хорошо известно, что весной 1939 г. в переговорах с англичанами и французами в Москве, советская Россия за поддержку в войне с 

[248]

немцами требовала передачи под ее полное влияние Балтийские страны, т.е. попросту говоря, раньше или позже ввести коммунизм и присоединить их. Это показывает, что так называемая дружественность советов к Литве была только прикрытием, простым обманом и что советы только ждали удобного момента, когда они смогут действовать открыто. Наши политики должны были прекрасно понять, что Россия не может быть опорой политики Литвы в вопросе независимости, что она не дружественна к Литве, уже не говоря о постоянной разрушительной угрозе советского коммунизма Балтийским странам.

Но наше политическое руководство, как позднее выяснилось, не сделало никаких выводов. Больше того, оно не сделало никаких выводов даже тогда, когда Германия и Россия подписали пакт о ненападении (накануне ожидаемой войны с Польшей и по поводу этой войны). Балтийские страны тогда окончательно «повисли» в воздухе, так как вся старая политика равновесия и балансирования рухнула. Ничего она не дала и тогда, когда примерно с 8 сентября 1939 г. дорога на Вильнюс была почти свободна.

Ничего. Наше политическое и военное руководство самым спокойным образом смотрело, как в поверженную Польшу по всей восточной границе вступили войска Советской России, и как они войдут в нашу столицу Вильнюс, теперь вздыхали, сложа руки, успокаивали народ бреднями о нейтралитете и ждали, пока советская Россия не отдаст нам Вильнюс даром...

Так мечты сбылись. Вильнюс с урезанным куском территории края (с искаженными границами по сравнению с предусмотренными литовско-советским мирным договором, заключенным в 1920 г.) был подарен Литве после того, как красные бандиты его основательно ограбили. Вместе с тем Литва получила и еще подарки: гарнизоны с 20000 красного войска в разных местах нашего края и договор о взаимной помощи, который в паутине красного паука окончательно опутал Литву как в политическом, так и в военном смысле. С того момента о русском курсе не стоит и говорить: доруководились до такого положения, что уже было невозможно показать независимость литовской политики. Суп уже был сварен и парил. Скоро должно было настать время его выхлебать...

Но наше политическое руководство до последнего момента притворялось, что не понимает, к чему еще стремится советская Россия. Даже ввиду совсем близкой опасности коммунизма наше политическое руководство всем средствам общественного мнения (печать, радио...) указывало проводить признательную и дружественную по отношению к русским про-

[249]

паганду. Так еще более было разоружено и усыплено, поддерживаемое здоровым инстинктом, чувство безопасности и бдительности литовского народа. Позднее многие даже считали, что большевизма вообще не стоит так бояться, что традиционно дружественные к нам советы не смогут ведь сделать что-либо плохого...

А военное руководство не готовилось и не старалось подготовиться встретить удар так, как подобает достойному и счастье любящему народу. Во главе с командующим армии оно пошло по ужасному пути предательства и вообще постыдной капитуляции. В армию народ вложил сотни миллионов, заработанных своим трудом и потом, но военное руководство в час гибели государства не решилось приказать войскам ответить врагу хоть одним выстрелом. Наоборот, некоторые генералы с потом на лице прилагали усилия, чтобы все вооружение литовской армии и весь личный состав полностью попали в руки оккупантов...

Не стоит и обсуждать, можно ли квалифицировать весь этот курс нашей так называемой русской политики лишь только как «ошибку». Одно из двух: либо - предательство, либо - безумие. Пусть история отмерит каждому по заслугам.

[250]