Из записи беседы народного комиссара иностранных дел СССР М. М. Литвинова с послом Польши в СССР В. Гжибовским. 4 апреля 1939 г.

Из записи беседы народного комиссара иностранных дел СССР М. М. Литвинова с послом Польши в СССР В. Гжибовским

4 апреля 1939 г.

Гжибовский приходил сегодня по своей инициативе. Он начал с полуупрека, что ему приходится выполнять функции нашего полпреда, передавая наши запросы польскому правительству. Это имеет, то неудобство, что он может иногда не совсем точно передавать нашу установку.

Гжибовский получил ответ из Варшавы и может теперь официально сообщить мне, что версия Кадогана {{*}} о польском ответе правильна, но она должна быть дополнена указанием, что относится к комбинациям, направленным против Германии. Варшава не знает, сделано ли это упущение Кадоганом или польским послом, которому теперь об этом послан запрос.

Вернувшись к вопросу, поставленному ему мною в прошлый раз, о том, упомянула ли Польша в своем ответе Англии, что она отказывается также от участия в комбинациях, направленных против СССР, Гжибовский, читая инструкцию из Варшавы, показал мне некоторые цитаты из «Тан» и «Таймс», где говорится о предъявлении Германией Польше трех требований: 1) о Данциге, 2) о постройке автострады через «коридор», 3) о присоединении Польши к антикоминтерновскому пакту ,— каковые требования Польшей отклонены.

На мой вопрос, верны ли эти сообщения газет, Гжибовский ответил, по своему обыкновению, не прямо, а тем, что эти газеты обычно хорошо информированы. К этому Гжибовский добавил, что отрицательное отношение Польши к антикоминтерновскому пакту хорошо известно западноевропейским государствам и участникам пакта. Я спросил, известно ли это им также из газет, и Гжибовский ответил, что это известно им от польского правительства. На мой вопрос, каков же был ответ Польши на германские требования, Гжибовский сказал, что ответом была мобилизация в Польше и что Польша отказалась даже вести переговоры по этим требованиям.

Далее, Гжибовский выражал недовольство по поводу ведущейся в нашей прессе полемики против польской политики равновесия. Он сослался на какую-то статью в «Известиях» и в «Машиностроении», где будто бы говорилось о «ложности и бессмысленности польской политики». Полемика есть также в сегодняшнем номере «Журналь де Моску». Посол опасается, что это может вызвать полемику также в польской прессе. Такая полемика особенно несвоевременна теперь, когда Польша находится в затруднительном положении и наша критика может быть понята как нажим на Польшу, как выставление ей условий.

Перейдя на тон конфиденциальности, Гжибовский добавил «в частном порядке»: если у Германии действительно имеется намерение действовать на востоке Европы, то сил СССР и Польши достаточно будет, чтобы воспрепятствовать агрессии. Если же речь идет о наступлении на западе, то каждое государство должно брать на себя лишь конкретные и точные обязательства.

Отвечая послу, я сказал приблизительно следующее.

Мы сожалеем, что до сих пор не удалось назначить полпреда в Варшаву, но что такое назначение возможно в ближайшее время. Г-н Бек не принимает нашего поверенного в делах, да и вообще нет ничего ненормального в том, что мы обращаемся иногда со своими запросами к польскому послу. Такие отступления от общего правила бывают везде. Я понял ответ Варшавы в том смысле, что сообщение Кадогана о том, что Польша не желает примкнуть к каким бы то ни было комбинациям, в которых участвует СССР, должно быть лишь дополнено словами «направленных против Германии» и что сокращение произведено либо самим Кадоганом, либо польским послом.

Поскольку посол заговорил о полемике в прессе, я должен сказать, что наши газеты не в курсе моих разговоров с послом и основываются на сообщениях печати, где польский ответ Англии был изображен еще более резко, чем в версии Кадогана. Но даже в восстановленном виде польская формулировка вряд ли может находить понимание и одобрение в наших общественных и журналистских кругах. Послу должно быть известно, что так называемый антикоминтерновский пакт отнюдь не направлен против СССР или исключительно против него, но также против Англии, Франции и даже Америки. Это доказано тем спором, который в настоящее время ведется между участниками пакта, из которых каждый хочет, чтобы острие пакта было направлено против наиболее интересующего его противника. Таким образом, Польша отказывается участвовать не в антисоветской комбинации, а в комбинации, направленной против ряда миролюбивых стран, что, конечно, весьма похвально. Мы знаем, однако, что в свое время Польша готова была примкнуть и вела даже соответственную агитацию за так называемый пакт пяти в составе Англии, Франции, Германии, Италии и Польши, отлично сознавая, что такая комбинация была бы направлена против СССР. Зная все это, наша пресса не может воздержаться от соответственных комментариев по поводу известного ответа Польши Англии. Она критикует внешнюю политику Англии и Франции, так почему же ей не критиковать также польскую политику, если она с ней не согласна? Если польская пресса будет полемизировать против принципов нашей внешней политики, коллективной безопасности, неделимости мира, мы в обиде не будем. Да и сама Польша как будто меняет свою прежнюю политику равновесия, если она соглашается заключить пакт о взаимной помощи с Англией в момент наибольшего обострения англо-германских отношений. Обязавшись помогать Англии и Франции, она может быть вовлечена и в борьбу с Италией, которая будет на стороне Германии. А если Германия начнет продвигаться в Прибалтику и Польша захочет этому помешать, разве она не обратится за помощью к Англии и Франции? Таким образом, продолжая говорить о нейтралитете и равновесии, Польша невольно становится на путь коллективной безопасности. Почему же наши газеты не могут об этом писать?

Но ведь, когда нужно будет, Польша обратится за помощью к СССР, вставил Гжибовский. На это я сказал, что она может обратиться, когда будет уже поздно, и что для нас вряд ли приемлемо положение общего автоматического резерва. Теперь более чем когда-либо необходима ясность в отношениях, и пресса по мере сил старается содействовать внесению ясности, и обижаться тут не на что.

Я защищаю нашу несовершенную политику, сказал Гжибовский. Несовершенство всегда подвержено критике, ответил я.

Во время беседы Гжибовский, между прочим, упомянул, что по поводу мнимого ультиматума Румынии {{**}}, Англия к Польше не обращалась, исходя, может быть, из предположения, что Польша имеет союзный договор с Румынией ⁹⁵. Договор, однако, по признанию самого Гжибовского, весьма загадочен и нуждается в уточнении. Не согласовывала Англия также своей декларации с Польшей. Речь Гитлера произвела на посла впечатление смятения и воспроизведена она по радио и в печати не полностью, так как кое-что из сказанного Гитлером пришлось скрыть. [...]

Литвинов

АВП СССР, ф. 0122, оп. 23, п. 183, д. 6, л. 39-43. Опубл. в сб.: СССР в борьбе за мир... С. 304-307.

Здесь печатается по кн.: Год кризиса. 1938-1939. Документы и материалы в двух томах. Составитель МИД СССР. 1990. Документ № 251.

Электронная версия документа перепечатывается с сайта http://katynbooks.narod.ru/

Примечания

{{*}} См.: СССР в борьбе за мир... Док. 182.

{{**}} См. док. 191., 203.

^{95^} Польско-румынский договор о союзе был подписан 3 марта 1921 г. в Бухаресте.

Польша и Румыния принимали после Великой Октябрьской социалистической революции участие в военной интервенции против Советской России. К Польше отошли при этом западные районы Украины и Белоруссии, а Румыния захватила Бессарабию. Польско-румынский союз был заключен с целью удержать эти территории.

Польско-румынский договор предусматривал: взаимную военную поддержку сторон в случае войны одного из участников договора с Советской Россией (ст. 1); координацию их политики во взаимоотношениях с Советской Россией (ст. 2); заключение польско-румынской военной конвенции (ст. 3); обязательство не вести переговоров о сепаратном мире в случае войны с Советской Россией (ст. 4). Согласно статье 5 устанавливался пятилетний срок действия этого договора. В 1926, 1931 и 1936 гг. договор пролонгировался на очередные пять лет.

В марте—апреле 1939 г. Англия предоставила Польше и Румынии свои гарантии, не оговорив, что они направлены против Германии. В связи с этим и учитывая антисоветский характер польско-румынского договора, Советское правительство 17 апреля 1939 г. предложило английскому правительству уточнить, что гарантии Польше и Румынии предоставляются только на случай германской агрессии (см. док. 276).

Советское и английское правительства поставили весной 1939 г. перед Польшей и Румынией вопрос о желательности изменения содержания польско-румынского союза, с тем чтобы обе страны обязаны были прийти друг другу на помощь лишь в случае нападения Германии на одну из них. Однако польское правительство не согласилось на внесение в договор такого рода изменений, так как оно не намеревалось выступать против использования Германией территории Румынии в качестве плацдарма для нападения на СССР. М. М. Литвинов писал 13 апреля 1939 г. в этой связи: «Бек старается сознательно сорвать всякие гарантии Румынии, чтобы в эту сторону направить германскую агрессию. Бек еще в 1934 году в Москве говорил мне, что Германия изберет Румынию плацдармом для наступления на Украину, причем Бек не выражал никакого беспокойства по этому поводу. Можно было даже понять, что на этот счет у него имеется соглашение с Гитлером» (АВП СССР, ф. 06, оп. 1, п. 2, д. 11, л. 208).- 1—359, 371, 372, 373, 405, 428, 438, 453.