Секретарю ЦК КПСС тов. Хрущеву Н.С.

СЕКРЕТАРЮ ЦК КПСС
ТОВ. ХРУЩЕВУ Н. С.

Копия: Секретарю ЦК КП  Грузии

тов. МИРЦХУЛАВА А.  И.

И членам бюро ЦК КП  Грузии

Копия: Секретарю Абхазского обкома КП  Грузии

тов. КАРЧАВА  Г. 3.

и членам Бюро Абхазского обкома КП Грузии.

Членов КПСС, старших научных сотрудников Абхазского института языка, литературы и истории АН Грузинской ССР — Г. А. Дзидзария и Б.  В. Шинкуба.

В 1947 г. мы обратились, совместно ст. Шакрыл К. С, в ЦК ВКП(б) с прилагаемым здесь письмом, в котором сообщали некоторые факты, совершенно недвусмысленно свидетельствовавшие о тех грубых нарушениях, которые допускались в области ленинско-сталинской национальной политики в Абхазии. Мы считали это своим партийным долгом и обязанностью.

Ныне со всей очевидностью доказано, что национальная политика нашей партии со стороны бывшего руководства ЦК КП Грузии особенно извращалась в Абхазии и Юго-Осетии.

Установлено также, что эти извращения были допущены в результате осуществления коварных установок махрового буржуазного националиста Берия.

Именно благодаря этому обстоятельству, здесь была создана обстановка, которая не давала возможности свободно осуществлять священные права и обязанности членов партии, представляемые Уставом КПСС. Всякий, кто в той или иной форме и степени осмеливался поднять свой голос, например, против фактов нарушения великих принципов ленинско-сталинской национальной политики, жестоко преследовался, злонамеренно приписывая ему «буржуазный национализм» и пр.

Так случилось и с нами.

Указанное наше заявление должно было быть обсуждено на заседании секретариата ЦК ВКП(б). Однако, оно, к сожалению, не получило никакого продвижения и, повидимому, благодаря вмешательству Берия было переслано на имя тогдашнего секретаря ЦК КП(б) Грузии Чарквиани.

Бывшее руководство ЦК КП(б) Грузии инсценировало, с позволения сказать, проверку приведенных в нашем письме неопровержимых фактов. С этой целью в Абхазии специально приезжал тогдашний секретарь ЦК КП(б)  Грузии по пропаганде П.  Шария.

На основании фальшивых материалов этой «проверки» было организовано столь же антипартийное обсуждение нашего вопроса в таком духе, в каком это нужно было его организаторам для того, чтобы скрыть свои преступления, а нас дискредитировать в глазах партийной

[ 537 ]

общественности республики и ЦК ВКП(б). Причем, рассмотрение нашего вопроса на бюро ЦК КП(б) Грузии, которое продолжалось в течение около 5 часов, походило скорее на пытку, нежели на действительное обсуждение.

Поставленные в невыносимые условия, мы принуждены были даже заявить, в основном, об ошибочности нашего заявления.

Таким антипартийным, насильственным путем добытый «материал» по нашему делу и был представлен в ЦК ВКП(б). И нам был объявлен строгий выговор с занесением в учетную карточку: «За попытку дезинформации ЦК ВКП(б) и клевету на Абхазскую партийную организацию». (Решением Бюро ЦК КП(б) Грузии от 8.VIII — 1947 г., пр. № 645).

Грубое попирание уставных прав членов партии по отношению к нам не ограничилось сказанным. Сам факт нашего обращения в ЦК ВКП(б) был расценен как тяжкое преступление. В дальнейшем же нас начал тренировать, методично «прорабатывать» повсюду по каждому поводу, где и как это было возможно.

Особенно неиствовствовал тогдашний секретарь Абхазского Обкома партии Мгеладзе и некоторые подхалимствовавшие перед ним лица, которые, возомнив, что все им позволительно, в своих «обвинительных» речах наше письмо в ЦК ВКП(б) трактовали, как проявление «буржуазного национализма», даже «фашиствующего национализма» и прямо «фашизма».

Эти люди старались сделать нас пугалом для всякого, кто мог бы вообще осмелиться поднять свой голос против их бесчинств. И этот грубый произвол зарвавшихся сановников выдавался за «большую деятельность» на идеологическом фронте.

Издевательства распоясавшихся гореруководителёй дошли до того, что один из нас, т. Шакрыл К. С, был и вовсе выжит из пределов Абхазии.

В этой связи и для характеристики антипартийных методов действий Чарквиани и Мгеладзе характерен и следующий факт.

В мае 1951 г. бывший секретарь Абхазского Обкома КП Грузии Мгеладзе вызвал нас в свой кабинет и заявил, что т. Шакрыл К. С, который в это время находился в Москве, совершил тягчайшее преступление перед партией, на что имеется специальное сообщение из ЦК ВКП(б). Далее он сказал, что секретарь ЦК КП(б) Грузии Чарквиани требует установить наше отношение к этому антипартийному выступлению т. Шакрыл.

Не предполагая, что Мгеладзе идет на явную провокацию, что он ложно ссылается на высокий авторитет ЦК ВКП(б), мы, не имея никаких сведений (вплоть до адреса) с т. Шакрыл, по прямому грубейшему принуждению Мгеладзе, оказались вынужденными сделать заявление на имя Чарквиани о том, что с указанным выступлением т. Шакрыл ничего общего не имеем и осуждаем его.

Впоследствии нам стало известно, что выступление т. Шакрыл заключалось  всего лишь  в  том,   что  он   обратился в ЦК ВКП(б)

[ 538 ]

с   новым   заявлением,   в   котором   он   повторял   некоторые  положения нашего  совместного   письма   от   1947   г.   и   просил   о  снятии   с партийного взыскания. На днях нам также стало известно, что Мгеладзе состряпал тогда пасквильную клеветническую характеристику т.  Шакрыл; пытаясь обмануть вышестоящие органы, Мгеладзе постарался приписать т. Шакрыл самые чудовищные обвинения. Наши же объяснения  на  имя  Чарквиани,  Мгеладзе  использовал  с  указанной фальшивке,  как соответствующий «материал», для каковой  цели с пеной у рта добивался его от нас.

Пользуясь случаем, мы самым категорическим образом протестуем против этого беззастенчивого поклепа на честного коммуниста т.  Шакрыл и просим данный факт приобщить к тем многочисленным фактам которые   характеризуют   Мгеладзе   как  чуждого  для   нашей   партии человека.

Наше заявление в ЦК ВКП(б) от 25 февраля 1947 г., всячески намерено изображавшееся как предмет антипартийной вылазки, на самом деле было сигналом о наличии в Абхазии серьезных нарушений, абсолютно недопустимых с точки зрения политики нашей партии.

Другое дело, конечно, что в отдельных формулировках и толкованиях фактов наше заявление, очевидно, несколько страдает недостатками, имеющими свое объяснение. Но дело, разумеется, не в этом. С точки же зрения существа вопроса оно, повторяем, совершенно объективно отражало действительное положение вещей.

Более того, извращение партийной политики в рассматриваемом вопросе еще более усугублялись в последующий после нашего обращения в ЦК партии период.

Самая даже поверхностная, но беспристрастная проверка приводимых в нашем заявлении фактов не могла не привести к выводу, что эти факты полностью подтверждаются и, следовательно, свидетельствуют о грубом нарушении в Абхазии политики партии в национальном вопросе.

Таким образом, наше заявление в ЦК ВКП(б) является лишь выражением уставной обязанности членов партии, т. е. сигнализацией о неблагополучном положении дел в Абхазии.

Следовательно, во-первых, дезинформаторами и клеветниками на самом деле являются незадачливые лица, которые нашему поступку придали совершенно превратный характер. Во-вторых, тем самым они грубым образом нарушили Устав нашей партии, ибо речь идет о допущении ими искажения и сокрытия правды перед партией, что является тягчайшим злом.

Мы просим:

1. Отмены решения Бюро ЦК КП(б) Грузии от 8 августа 1947 г. по нашему вопросу, как неправильного.

2. Реабилитации нас и т. Шакрыл К. С. перед партийной организацией, поскольку мы в течение ряда лет являлись объектом организованной травли и злостной клеветы.

3. Приобщения прилагаемого здесь нашего письма в ЦК ВКП(б)

[ 539 ]

от 25 февраля 1947 г. и нашего личного дела в связи с этим письмом к материалам, вскрывающим искривления политики нашей партии в Грузинской ССР, которой был нанесен огромный ущерб благодаря вредному «шефству» врага народа Берия.

Г. Дзидзария

Б.  Шинкуба

5.IX —1953 года

Адрес: Сухуми, Руставели 2, Абхазский институт языка, литературы и истории АН Грузинской ССР.

[ 539 ]

Осн.: Архив АБИЯЛИ, ф. 5, оп. 1, д. 72, л. 11 — 16.

Здесь документ приводится по кн.: Абхазия: документы свидетельствуют. 1937-1953. Сухум, "Алашара", 1992.