41. Протокол допроса А.Б.Катовского - прислуги в доме Г.Г.Богрова от 28 октября 1911 г.

1911 года, октября 28 дня, в гор. Киеве, по распоряжению сенатора, тайного советника М.И. Трусевича, я, товарищ председателя С.-П[етер]б[ургского] окружного суда Меллер, допрашивал нижепоименованное лицо, и оно показало:
Александра Борисова Катовская (по паспорту – ошибочно – Кутовская), мещанка гор. Чернигова, живу в г. Киеве, по Бибиковскому бульвару, д. № 4.
Восьмой год я живу в прислугах, – кухаркою – у Григория Григорьевича Богрова. Летом этого года я жила с господами на даче – на хуторе Лебедевой, в мест[ности] Потоки, под Кременчугом. Дней на десять туда же приезжал Дмитрий Богров, причем уехал оттуда в Киев 4-го августа. За время проживания его в Потоках никто из посторонних к нему туда не приезжал: были там только родные. Получал ли он там какие-либо письма, я не знаю. Время отлучек из дому Дм. Богрова в течение 29, 30, 31 августа и 1 сентября я указать не могу. Могут только сказать, что 1 сентября, между 6-ю и 7-ю часами вечера, я слышала его голос в квартире, когда он звал прислугу почистить сапоги. Я удостоверяю, что в те же, названные вами, дни никто из посторонних людей у нас в квартире не проживал и не ночевал. Я никогда не видела и не слышала, чтобы Дм. Богров катался верхом. Краг я у него не видела. Человека с бородою, изображенного на предъявляемой мне карточке (предъявлена фотогр[афическая] карточка Вячеслава Виноградова) я никогда и нигде не видела. Что касается молодого человека, изображенного на предъявляемой мне другой карточке (предъявлена карточка Александра Муравьева), то этот человек имеет большое сходство с одним рабочим, приходившим три раза к Дмитрию Богрову в минувшем августе, о чем я расскажу ниже. Труп этого рабочего – это я утверждаю категорически – был мне предъявлен 6 сентября в Александровской больнице. В предъявленных мне вами снимках (предъявлены снимки с трупа Муравьева) я признаю снимки с этого трупа. Между прочим, когда мне предъявляли этот труп, я обратила внимание и была удивлена тем, что у трупа этого около правого уха была огнестрельная рана, а на левой щеке – кровоподтек. Не помню, от кого раньше – от околоточного надзирателя или служителя в больнице я узнала, что человек, труп которого мне предъявляли, самоубийца Муравьев, застрелившийся в охранном отделении. Итак, этот человек три раза был на квартире у Дм. Богрова. В какие дни он был у Богрова, я точно определить не могу; но скажу так 25-го или 26-го августа он заходил к Богрову два раза, а в первый раз был у него за день, за два раньше. Все три раза он проходил чрез черный ход, чрез кухню. В первый раз он пришел, кажется, утром и сказал: «Пожалуйста, скажите Дмитрию Богрову, что пришел рабочий по делу брата». Я передала это одной из горничных, и он сейчас же был уведен в комнаты, но в какую именно комнату, я не знаю. Во второй раз он пришел, как я сказала, 25-го или 26-го августа, около 11 часов утра, и просил доложить о его приходе и был опять принят. Затем третий раз он пришел в тот же день в обеденное время, около 3 часов дня. В то время господа еще обедали, и поэтому ему пришлось подождать в кухне. Я спросила его, по какому делу он ходит к барину, он ответил, что по делу брата, который упал с постройки и сломал себе ногу, причем два месяца пролежал в Александровской больнице, только что выписался и сидит без куска хлеба. В разговоры со мною человек этот не пускался. Напротив, он только отвечал на мои вопросы и притом в весьма «лаконической» форме. Так, я спросила его: «А брат – женат». «Женат», – ответил он. «Детей имеет?» «Имеет», – последовал ответ. Вообще должна сказать, что мне приходилось встречать и выслушивать людей, с которыми случилось какое-нибудь несчастье. Они стремятся поделиться своим горем, сами рассказывают о подробностях случившегося. Человек же, посещавший Богрова, не походил на них: он больше отмалчивался. Одет он был в рабочий костюм; на нем была одета рубашка, подпоясанная, но цвета ее я не помню; не помню также, какая была у него шапка – шляпа или фуражка. Помню только, что сапоги или ботинки, которые были на нем, были сильно испачканы чем-то белым. Поэтому, проходя в комнаты, он шел на «цыпочках». Мы, прислуга, обратили на это внимание и сказали про него, что он «дрессированный рабочий». Все три раза он пробыл у Богрова по несколько минут и уходил чрез кухню. На ваш вопрос отвечаю: возможно, что, кроме указанных, он был у Богрова еще раз, но в мое отсутствие, – мне об этом ничего неизвестно. Он был небольшого роста, худенький, блондин, но и совсем уже белый, без бороды, с едва пробивавшимися усами. Себя он мне не называл. Он указывал мне, с какой постройки упал его брат, но я не обратила внимание и забыла. Когда он был в последний раз, то сказал, что принес свидетельство из больницы о брате.

Александра Катовская.

ГА РФ. Ф. 271. Оп. 1. Д. 2. Л. 270–271. Подлинник.

Электронную версию документа предоставил Фонд изучения наследия П.А.Столыпина