40. Письмо полковника А.И.Спиридовича сенатору М.И. Трусевичу от 18 октября 1911 г.

Милостивый государь Максимилиан Иванович.

На предложенные мне вопросы показываю Вашему Превосходительству:

Разговора, происходившего между мною, генералом Курловым, и группой морских чинов в вестибюле находящейся в Севастополе гостиницы Киста, касавшегося умершего председателя Совета министров я не могу припомнить, не припоминаю и того, чтобы таковой разговор делового характера происходил.

Я с первых дней назначения на занимаемую мною ныне должность считал, что к непосредственной охране Священной особы Его Величества не могут быть привлекаемы «секретные сотрудники» или лица, бывшие таковыми. Ввиду сего я все ходатайства работавших со мною по Киеву сотрудников о приеме их мною на службу отклонял.

По этой же причине, заметив зимою 1911 года в один из приездов Его Величества в Петербург, что ко мне в отомобиль* для сопровождения Его Величества Петербургская охранная команда дала человека, по-видимому, из сотрудников, я выяснил личность его и когда обнаружилось, что лицо то действительно было когда-то сотрудником у начальника С.-Петербургского охранного отделения, я категорически потребовал от ротмистра Лукьянова, дабы то лицо (кажется, его фамилия «Воскресенский» ) ни в коем случае более в отомобиль не назначалось и тогда же я доложил о том дворцовому коменданту и товарищу министра генералу Курлову.
Оба они были крайне возмущены случившимся и, сколь помню, генерал Курлов принял какие-то меры по сему поводу в отношении начальника Петербургского охранного отделения.
Нынешним летом в Киев в состав секретной охраны был командирован центральный филерский отряд. По явке отряда выяснилось, что в составе его находятся три человека – Ласский, Арсеньев и Евгения Ионас, которые не являются просто филерами, а подходят скорее под тип «подсобных агентов». Так, один учится в университете, другой в каком-то ином высшем учебном заведении, женщина же так же, как и те двое, конспировала перед филерами, что выражалось в том, что она, по заявлению мне старшего петербургской команды Зуброва, не ходила вообще в сборную филеров.
Узнав это, я категорически воспротивился принять их в отряд секретной охраны, доложил о том товарищу министра и по его приказанию вернул указанных лиц в распоряжение начальника С.-Петербург-ского охранного отделения. До возвращения я хотел было передать их в обмен на филеров в Киевское охранное отделение, но начальник такового, взявший от меня в обмен двух интеллигентных филеров центрального отряда – от этих трех отказался. Записка ротмистра Гинсбурга об откомандировании сих лиц при сем прилагается.
Я не видал и не слыхал, дабы лица, окружавшие генерала Курлова, кутили. Ни с генералом Курловым, ни с камер-юнкером Веригиным я ни разу не был ни в одном ресторане или увеселительном месте, вообще не считая того, что раз сидел с камер-юнкером Веригиным в течение одного или двух действий в ложе театра оперетки, о чем докладываю ниже.
Лично про себя докладываю. В первый приезд в Киев я был два раза в ложе местного опереточного театра с генералом свиты Его Величества князем Орловым и Комаровым и в те же дни, кажется, ужинал дважды с ними в ресторане «Шато». Я ужинал один раз в «Шато» с компанией, в которую, кроме меня, входили полковник Левандовский , полковник Скалон, Кулябко с женой и, кажется, начальник Волынского губернского жандармского управления. Никого из лиц, прибывших с генералом Курловым, не было; ужин был скромный, состоялся он без сговора, неожиданно, все встретились в саду после театра.
Развлечения, которые я позволял себе во второй приезд, заключались в следующем. Проработав целый день, я часов в 11 или 12 ночи уходил из гостиницы пройтись в сад «Шато», где несколько раз и садился ужинать в ресторане наверху, в закрытых ложах. Иногда туда ко мне приходила ужинать одна из певиц открытой сцены «Шато». Обычно я сидел часов до 2, до 3. Ни с кем из мужчин я в ресторане не бывал; раз только я вызвал в «Шато» по телефону подполковника Пискунова, с которым мы вдвоем поужинали, даже без вина, и раз зашел со мной ротмистр Канабеев, скоро и ушедший. Я пью за столом лишь рюмку мадеры, да могу выпить бокал, два шампанского. Ни в каких других увеселительных местах я не бывал; не бывал и в «Аполло». Женщину Регину не знаю; о ней не слыхал. В театре оперетки был во второй приезд раза 2, в ложе супруги генерала Курлова; была она, ее племянница и ротмистр Канабеев. Один раз был камер-юнкер Веригин. В Купеческий сад заходил минут на 10 раза два, три.
Со дня приезда в Киев Его Величества я в «Шато» или каких-либо других ресторанах не бывал.
Однажды я ужинал с дамами киевского общества внизу Европейской гостиницы; были три дамы, два кавалера (не из числа лиц, сопровождавших генерала Курлова и не офицеров корпуса жандармов) и я. На час, если не меньше, зашел к нам в комнату подполковник Пискунов, за которым я посылал.

Прошу Ваше Превосходительство принять уверение в совершенном почтении и преданности.
А. Спиридович.

ГА РФ. Ф. 271. Оп. 1. Д. 22. Л. 14–16. Копия.

Электронную версию документа предоставил Фонд изучения наследия П.А.Столыпина