Поиск по документам XX века

Loading

Репрессии 30-50-х годов

Репрессиям против политических противников  в ходе борьбы за власть в СССР последние десятилетия в исследовательской и публицистической литературе даются самые противоречивые характеристики. В какой мере и против кого респрессии были оправданы и необходимы, когда стоял вопрос о сохранении суверенитета государства? В какой мере они исходили от местных обкомовских "царьков", стремившихся расправиться со своими личными недоброжелателями? В какой мере репрессии являлись намеренной провокацией со стороны русофобствующей партийно-советской номенклатуры, пришедшей к власти в результате революции и гражданской войны? На все эти вопросы даются разные отчеты. Вот как виделась проблема И.Сталину к тому моменту, когда наиболее массовые репрессии были закончены, а именно, в ноябре 1938 года:

 

"СНК СССР и ЦК ВКП (б) отмечают, что за 1937-1938 годы под руководством партии органы НКВД проделали большую работу по разгрому врагов народа и очистили СССР от многочисленных шпионских, террористических, диверсионных и вредительских кадров из троцкистов, бухаринцев, эсеров, меньшевиков, буржуазных националистов, белогвардейцев, беглых кулаков и уголовников, представлявших из себя серьезную опору иностранных разведок в СССР и, в особенности, разведок Японии, Германии, Польши, Англии и Франции.

Одновременно органами НКВД проделана большая работа также и по разгрому шпионско-диверсионной агентуры иностранных разведок, пробравшихся в СССР в большом количестве из-за кордона под видом так называемых политэмигрантов и перебежчиков из поляков, румын, финнов, немцев, латышей, эстонцев, харбинцев и пр.

"Очистка страны от диверсионных повстанческих и шпионских кадров сыграла свою положительную роль в деле обеспечения дальнейших успехов социалистического строительства.

Однако не следует думать, что на этом дело очистки СССР от шпионов, вредителей, террористов и диверсантов окончено.

Задача теперь заключается в том, чтобы, продолжая и впредь беспощадную борьбу со всеми врагами СССР, организовать эту борьбу при помощи более совершенных и надежных методов.

Это тем более необходимо, что массовые операции по разгрому и выкорчевыванию враждебных элементов, проведенные органами НКВД в 1937-1938 годах при упрощенном ведении следствия и суда, не могли не привести к ряду крупнейших недостатков и извращений в работе органов НКВД и Прокуратуры. Больше того, враги народа и шпионы иностранных разведок, пробравшиеся в органы НКВД как в центре, так и на местах, продолжая вести свою подрывную работу, старались всячески запутать следственные и агентурные дела, сознательно извращали советские законы, производили массовые и необоснованные аресты, в то же время спасая от разгрома своих сообщников, в особенности, засевших в органах НКВД.

Главнейшими недостатками, выявленными за последнее время в работе органов НКВД и Прокуратуры, являются следующие..."

Далее читайте статью Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия, 17 ноября 1938 года.

Далее читайте документы:

И.М. Майский - И.В. Козлову. 12 июля 1925 г.

Ваше письмо от 20.V, хотя и с некоторым запозданием, все-таки дошло до меня. Очень рад, что вы получили и мои книги, и «Звезду». Приятно также было снова услышать весточку от человека, с которым так близко пришлось познакомиться в Монголии. Только сегодня я рассказывал своей жене, как во время поездки от Хангельцыка до Хатхыла летом 1920 г. я на одной из дневных остановок сжег себе ноги, вспомнил я всю эту историю потому, что сегодня у нас очень жаркий день, а ведь вы были со мной в этом путешествии! И так постоянно: я часто вспоминаю Монголию, а вместе с Монголией вспоминаю и вас.

А.С. Макаренко – М. Горькому. 8 июля 1925 г.

Трудно поверить, но я второй год не могу получить Ваш точный адрес. Писал в редакции всех журналов, в которых Вы участвуете, но ответа не получал. Наши воспитатели писали кое-кому из людей, побывавших у Вас в гостях, но тоже ответом нас никто не порадовал. В общем мы знали, что Вы в Сорренто, но ведь нужно знать и что-то большее. Наконец в «Огоньке» мы нашли статью о Вас и в ней Вашу литературную фамилию, написанную по-итальянски. Так и посылаем. В статье «Огонька» написано, что в Сорренто все знают Ваш адрес. Кто мы такие? В Полтаве 25 августа 1920 года была открыта колония для несовершеннолетних правонарушителей. Я состою заведующим этой колонией с самого ее основания, мне тогда же удалось собрать крепкий коллектив воспитателей, который работает в колонии вот уже 5 лет, почти без изменений в составе...

Из речи А. Деникина памяти генерала С. Маркова. 2 июля 1925 г.

Ни одно из правительств (антибольшевистских. — Сост.) ... не сумело создать гибкий и сильный аппарат, могущий стремительно и быстро настигать, принуждать, действовать и заставлять других действовать. Большевики тоже не захватили народной души, тоже не стали национальным явлением, но бесконечно опережали нас в темпе своих действий, в энергии, подвижности и способности принуждать. Мы с нашими старыми приемами, старой психологией, старыми пороками военной и гражданской бюрократии, с петровской табелью о рангах не поспевали за ними...

Женевский протокол, 17 июня 1925 года

ЖЕНЕВСКИЙ ПРОТОКОЛ. Протокол О запрещении применения на войне удушливых, ядовитых и других подобных газов и бактериологических средств; подписан 17 июня 1925 года представителями США, Великобритании, Франции, Германии, Японии и ряда других государств. Советский Союз присоединился к Протоколу 2 декабря 1927 года.

Женевский протокол 1925 года, 17 июня

Женевский протокол 1925 года о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств - подписан 17. VI в Женеве представителями 37 государств, в том числе Великобритании, Германии, Италии. Румынии, США, Турции, Финляндии, Франции и др. Впоследствии к протоколу присоединились ещё 11 государств.

Германо-египетская конвенция 1925 года, 16 июня

Германо-египетская конвенция 1925 года - была подписана 16. VI в Каире египетским премьер-министром Ахмедом Зиваром пашой и германским посланником Мартенсом. По ст. 147 Версальского мирного договора Германия признала британский протекторат над Египтом и отказалась от капитуляционных прав в Египте. Все договоры, конвенции, соглашения и контракты, заключённые Германией с Египтом, были объявлены отменёнными. Германия обязалась не вмешиваться в переговоры между Великобританией и другими державами относительно Египта (ст. 148).

И.В. Козлов - И.М. Майскому. 20 мая 1925 г.

Ваше письмо от 12.III.25 г. 1, а также заказную бандероль с четырьмя книгами Вашего произведения получил, за что шлю Вам от всего сердца чувствительную благодарность... еще и еще... С удовольствием читаю Ваше письмо и перечитываю, а также читаю и книгу, хотя в настоящее время немного свободных часов. Когда я читаю Ваше произведение «Вершины», то мне кажется, что с этим одновременно, т.е. научным политическим изучением, изучаю и Вашу мысль, может быть, и ошибаюсь, но я так убежден. Да, Иван Михайлович, от Хангельцыка до Лондона большой шаг!

А.В. Бурдуков - И.М. Майскому. 15 апреля 1925 г.

От души благодарю за Ваше письмо от 31.III, которое получил вчерашнего дня. Искренно приветствую Ваше возвращение в Наркоминдел. Конечно, эта атмосфера и работа Вам будет по душе и Вашему призванию и квалификации. Не думаю, чтобы Вы были так заняты по Наркоминделу, чтобы не смогли уделять время и литературе, думаю, что и эта часть, литературная, у Вас не пострадает. Искренно желаем Вам успеха на этом большом поприще внешней политики.

И.М. Майский - Б.З. Шумяцкому. Начало апреля 1925 г.

Пишу Вам прощальные строки из Ленинграда: не так давно я назначен советником нашего полпредства в Лондоне и дней через 7-8 покидаю здешние края. Недели две проживу, вероятно, в Москве, а там и за границу. К концу апреля или в начале мая рассчитываю уже быть на месте своей новой работы. Уезжаю из Ленинграда без всякого сожаления, даже с радостью, ибо очень тяжела здесь обстановка работы для всякого «чужака». Немножко жаль журнал, за его будущее я не совсем спокоен, но и тут все те же объективно-ленинградские обстоятельства сильно отравляли удовольствие от работы и вообще делали ее невозможной для меня.

И.М. Майский - А.В. Бурдукову. 31 марта 1925 г.

Виноват я перед Вами страшно: столько раз собирался ответить на Ваши письма, представлявшие для меня такой интерес, и все как-то не удавалось. Когда живешь жизнью большого города с его сутолокой и лихорадкой, не успеваешь писать друзьям. Но вот сейчас я решил «замолить» свои грехи по части переписки, и вот шлю Вам эти строки.

И.М. Майский - С.Л. Миклашевской. Конец марта 1925 г.

Да не испугает Вас официальный бланк и пишущая машинка: просто другой бумаги под рукою нет, и на машинке я привык теперь писать больше, чем от руки. Жизнь наша механизируется, ничего с этим не поделаешь. Вообще же мне хочется говорить с Вами по-старому, по-товарищески, по-дружески, как умели мы когда-то говаривать, лет двадцать с хвостиком тому назад... Ах, сколько времени прошло с тех пор, сколько воды утекло, сколько событий сменилось. Да и сами мы изменились. Я, по крайней мере, чувствую в себе большие перемены, особенно большие со дня нашего последнего свидания с Вами в Самаре в 1918 г.

С.А. Родов - И.М. Майскому. 28 марта 1925 г.

Ваше письмо получил только 25-го, видно путешествовало из Госиздата, т. к. мы переехали на Тверской бульв[ар], ул. Герцена. Очень хорошо, что работа ЛАППа несколько оживилась, но опасаюсь, что Ваш отъезд отразится неблагоприятно на общем положении пролет[арской] литер[атуры] в Ленинграде, не говоря уже о «Звезде». Выход сборника «Спор о литературе»2 можно только приветствовать. Не плохо и то, что деньги будут платить: уж очень нужны, и чем скорее, тем лучше.

И.М. Майский - С.А. Родову. 20 марта 1925 г.

Очень хорошо, что написали письмо. За время Вашего отсутствия как-то прервалась наша связь с Москвой. Раза два ЛАПП посылал ВАППу запросы, но безрезультатно. Теперь, надеюсь, сношения наладятся. Кое-что о московских событиях мы знаем, но не всегда из хороших источников. Держите нас в курсе всех новостей. В частности, информируйте точнее об инциденте с Вами2, так как попутчики и др[угие] распространяют здесь самые фантастические слухи вроде того, что Вас судит ЦКК, что Вас исключили из партии и пр. Самое лучшее было бы, если бы Вы прислали копию своего ответа Ходасевичу3 и сообщили бы, имела ли по данному поводу с Вами беседу какая-нибудь партийная инстанция, и какая именно.

А.Д. Калинников - И.М. Майскому. 19 марта 1925 г.

Начинаю с несколько печального сообщения – проф[ессор] Михайлов надул со своей статьей в самый последний момент. Он говорит: «Я пришел к убеждению, что я, не достаточно ориентирован в деревенских вопросах». Чтобы «загладить» свой неожиданный отказ, Михайлов передал свое задание зав[едующему] организационным] отделом НКВнудела тов. Чугучеву и просил меня передать Вам, что Чугучев* напишет гораздо лучше его самого.

С.А. Родов - И.М. Майскому. 14 марта 1925 г.

Долгонько что-то нет от Вас никаких вестей. Что слышно? Как ЛАПП? Как № 1 «Звезды»? Как воспринимаете «дискуссию» в «Правде»2, «дискуссию», где участвует только одна сторона? Что известно Вам об идеологической комиссии Политбюро3? Вероятно, в Ленинграде разные несуразные слухи ...

Tags:

Страницы

Подписка на Репрессии 30-50-х годов