Хельмут фон Мольтке – Элизе фон Мольтке. 27 мая 1896 г.

Москва, 27 мая 1896 г.

Вчера при самой замечательной погоде состоялось коронование. Русским действительно повезло с этими мероприятиями. Как и в день торжественного въезда, в день коронования стояла прекраснейшая погода. Солнце с безоблачного неба палило почти по-южному. — При дожде коронование могло бы и вовсе не состояться, потому что процессия во всей её пышности движется по большей части под открытым небом. — Нам пришлось уже в половине восьмого утра ехать в Кремль, где нам выделили место на трибуне, возведённой на широком дворцовом дворе. — В половине девятого торжественное действо началось с посещения церкви Императрицей-матерью: под золотым балдахином, украшенным страусовыми перьями, в бриллиантовой короне на голове и горностаевой мантии на плечах, которую несло десять кавалеров, она вышла из дворца и вошла в Успенский собор, где должно было состояться коронование. — У нас было очень хорошее место, с которого мы могли обозревать весь дворцовый двор. По двору для прохождения процессии были крест-накрест проложены две дорожки из досок, покрытые красным сукном. Одна вела от большого дворцового крыльца к собору и насчитывала пару сотен шагов, другая пересекала двор поперёк. Третья дорожка вела в обход от коронационного собора к Ивану Великому, от него — к Архангельскому собору, оттуда к Благовещенской церкви и после обратно к парадному крыльцу. — Этот путь Царю надлежало пройти по завершении коронования, дабы в каждой из перечисленных церквей, окружающих дворцовый двор, сотворить молитву. — По всему обширному двору голова к голове стояли депутации от всего населения — здесь были представлены все народы, объединённые под русским скипетром, от бухарцев в тюрбанах до одетых в меха финнов. По одной стороне двора шпалерой стояли кавалергарды в шлемах и кирасах, по другой — воины собственного кавказского конвоя Императора, одетые в длинные ярко-алые кафтаны. — В девять звуки труб оповестили, что шествие начинается. Все обнажили головы. Из глоток сотен людей, в возбуждении теснящих друг друга, раздалось раскатистое «ура!». Весь обширный двор, окаймлённый многочисленными трибунами, на которых искрились туалеты дам, с яркими униформами стоящих шпалерами войск, обрамлённый крытыми золотом башнями, церквами, высоким фасадом старинного царского дворца и залитый палящим солнечным светом, уже сам по себе производил волшебное впечатление. — И вот по красной дощатой дорожке мимо нас во всей своей сказочной восточной пышности двинулся сквозь толпу коронационный кортеж, направляясь в собор, у портала которого в окружении высшего духовенства стоял митрополит из Санкт-Петербурга с иконой Богородицы, чтобы благословить входящую Императорскую Чету.

Чтобы прошла вся процессия, понадобилась почти четверть часа. Сначала шёл отряд кавалергардов, потом пажи, церемониймейстеры, синдикаты всей империи, городские головы, делегаты дворянства, мещанства, купечества, художественной общественности, потом бесчисленные камергеры в раз- золочённых униформах, представители университетов, министерств, делегаты разных казачьих войск, предводители дворянства, Святейший Синод, сенаторы, Государственный Совет, герольды, дворцовая стража, далее с торжественной пышностью несли Имперские Инсигнии — Имперское знамя и Меч, Корону, Скипетр, Державу, Порфиру и т. д. 1, далее шёл взвод кавалергардов Императрицы, обер-гоф-маршалы и гофмаршалы и наконец Император и Императрица под золотым балдахином со страусовыми перьями, который несли двадцать генералов. — В соответствии со старинным церемониалом Императрица шла позади Императора под тем же балдахином. — Далее следовала длинная вереница всех русских Великих Князей и всех Августейших Особ, собравшихся на коронование, потом длинная процессия придворных, статс- и дворцовых дам в придворных нарядах в русском стиле, в верхних платьях из красного бархата и в кокошниках на головах, снова отряд кавалергардов и потом ещё множество генералов, флигель-адъютантов, представителей наследственного дворянства и т. д. — Всё это двигалось мимо нас, как сказка, и исчезало в соборе. К этому добавлялся звон всех колоколов, гром пушек и восторженное «ура!», и вся картина производила воистину неописуемое впечатление. — Церемония в церкви продолжалась с девяти до половины второго. — По её окончании процессия двинулась обратно. Теперь на Императоре были тяжёлая бриллиантовая Корона, Порфира, в руках Скипетр — на вершине которого сверкал крупнейший в мире бриллиант, «Орлов», — и Держава: такое зрелище можно ещё увидеть разве что на лубочных картинках. — В соборе он уже возложил Корону на себя самого и на Императрицу, принял Святое Помазание и как верховный глава церкви причастился Святых Тайн под обоими видами. Теперь он вышел к своему народу уже в качестве законного Императора во всём блеске своей огромной власти. — Нечто величественное есть в этих торжествах, весть о которых все присутствующие депутации разнесут по бескрайним степям империи: они расскажут, как видели Белого Царя во всём блеске его власти, Царя, который шёл впереди сотен покорённых князей, которого благословил Бог, велевший ради него сиять солнцу, которого восхваляло духовенство, которого с ликованием приветствовал весь народ, который был осыпан земными сокровищами, — высшее существо, держащее в своей деснице судьбы неисчислимых миллионов людей. — Этот народ и эта империя нуждаются в подобных представлениях, и русские поступают мудро, сохраняя освящённый древностью обряд во всех деталях. Религия и светская власть здесь так прочно слились, что одну от другой нельзя отделить без того, чтобы обе не истекли кровью. — Всё это надо было увидеть, чтобы понять, почему в России подчинения православной церкви часто добиваются драконовскими мерами, и постичь, каким образом возможно объединять и удерживать эту бесконечную империю, простирающуюся от вечных льдов Севера до вечного солнца Юга. Лишь абсолютная власть, опирающаяся на всеобщую православную церковь, может править Россией, и от любой трещины меж двух этих столпов рухнуло бы всё гигантское здание.

После того как коронационный кортеж прошёл через все церкви, Император и Императрица поднялись по парадному крыльцу, покрытому красным ковром, во дворец. Взойдя наверх, оба повернулись и приветствовали народ троекратным поклоном. Его и Её Величества выглядели великолепно, на их головах сверкали на солнце драгоценные камни, широкие складки горностаевых мантий окутывали их фигуры; казалось, само небо благословляет их, запечатлев на их челе лёгкий поцелуй, и тысячи людей, стоявших снаружи на коленях, пока их Императора помазывали в церкви, теперь ликовали, обратив взоры вверх к Императорской Чете; буквально чувствовалось, как тебя обтекает поток пожеланий блага, воодушевления и изъявлений верности народа своему монарху. — В этот день в Кремле кормили три тысячи человек, в палатках, малых и больших залах были поставлены бесчисленные столы. — Мы выбрались из толпы и поехали домой, прибыв туда часам к пяти. Вся церемония продлилась девять часов!

Императрица выглядела прелестно. Её тонкое лицо побледнело от волнения и напряжения. На ней было платье из серебряной парчи. Императорская Корона, целиком изготовленная из бриллиантов, которую возложил на неё в церкви Император, короновав сам себя и коснувшись своей Короной её лба, в то время как она стояла перед ним на коленях, теперь казалась лучом небесного света, упавшим прямо на её густые волосы. Император с императорским достоинством нёс свою тяжёлую Корону. Должно быть, весит она немыслимо много, потому что тоже состоит из одних бриллиантов. Её навершие образует рубин размером с куриное яйцо, в котором солнечные лучи, преломляясь, вспыхивают кроваво-красным цветом.

Вечером Москва была празднично иллюминирована. Трудно описать, что это такое. Весь Кремль сиял электрическим светом. Башни и ворота словно состояли из миллионов лампочек, от основания до самых шпилей с крестами. Они казались видениями из иного мира. По зубцам окружной стены во всю её восьмикилометровую длину были прикреплены лампочки. Всё это море огня зажигается рукой Императрицы. Она берёт букет, и в мгновение ока всё вспыхивает. С террасы Кремля мы смотрели на город огня. Дома, башни, мосты в сверкающих искрах сияли синим, красным, зелёным светом. По берегам Москвы-реки, насколько доставал взгляд, тянулись гирлянды лампочек. Это была столь неописуемая роскошь, что мы ею совершенно оглушены. Передать впечатление от неё совершенно невозможно. Дай полную волю своей фантазии, и то ещё далеко не достигнешь этой реальности. Тут пасует всякое воображение. Даже когда видишь эту иллюминацию, она кажется невероятной. Берёшься за голову и спрашиваешь себя, в своём ли ты уме или у тебя горячечный бред. И три вечера подряд это зрелище должно возобновляться!

Опубликовано в кн.: Мольтке X. Фон. Русские письма. Пер. с нем. М. Ю. Некрасова — СПб.: Издательство им. Н. И. Новикова, 2008. (Примечания к тексту даны по указанному изданию). с 66-73.

Примечания

1. Помимо перечисленного Шествующему на священноначалие предносились цепь ордена Святого Андрея Первозванного и государственная печать.