И.М. Майский - А.П. Богомоловой. 26 января 1928 г.

А.П. БОГОМОЛОВОЙ

Токио

26 января 1928
[Варшава]

Хотя нас разделяют сейчас, дорогая Аглаида Петровна, неизмеримые пространства, все-таки не след забывать старых друзей. Потому пишу... Пишу о нашем путешествии, о нашем житье-бытье, о наших первых впечатлениях в новой стране и надеюсь, что и Вы напишете по пословице «долг платежом красен».

Всего три месяца прошло с тех пор, как мы провожали Вас на Александровском вокзале в Варшаву, а кажется, что это было так давно, так давно. Видно много воды утекло с тех пор. Да и в самом деле, немало, ох, как немало!

Начну с нашего путешествия. Это вам не 28 часов Москва-Варшава! Ехали целых 15 дней. Вдвое дольше того времени, которое, по расчетам американского профессора Годдарда 1, нужно его ракете для того, чтобы долететь от Земли до Луны! На Урале и в Сибири уже лежал снег, но Байкал был еще дивно прекрасен в своей горно-скалистой оправе. Дивные места были и в Забайкалье, вплоть до Читы. Мы любовались ими из окна вагона, с некоторой грустью сознавая, что расстаемся с ними по крайней мере на год, а может быть, и больше. В Харбине* прожили три дня и почти все время провели за покупками: дешевый город и вещи хорошие. Но вообще — помойная яма, и счастлив ваш бог, что вам не пришлось в нем осесть. С Чанчуня мы фактически вступили уже на японскую территорию. Встречали нас японцы весьма торжественно: отдавали салюты, пожимали руки, интервьюировали, а больше всего снимали. Кроме того, везли в особо привилегированном купе, кот[орое] имеется в японских поездах для высоких государственных персон и знатных иностранцев. В конце пути Агния уже просто равнодушно не могла видеть фотографов: температура у нее сразу 2* подымалась до 40.

Красива ли Япония? Я видел ее до сих пор мало, ибо из Токио еще никуда не выезжал, но то что видел по дороге, было дивно прекрасно. От Симоносеки (порт на южной оконечности главного острова 2) до Токио езды около суток, и все время мимо твоих глаз бегут поразительные виды: горы, долины, реки, города, селения, заливы, наконец, сам великий Океан. Просто глаза разбегаются. Но только все это (конечно, за исключением Океана) не мощное и грандиозное, как на Кавказе, а мягкое, уютное, чарующе-нежное. И так много концентрированной красоты на таком сравнительно малом пространстве, что невольно начинаешь задавать себе вопрос: да, полно, действительность ли это? Порой кажется, что пред тобой не живая реальность, а великолепно сделанная театральная декорация...

В Токио мы поселились в полпредстве, где нам дана маленькая, но уютная квартирка из двух комнат и ванной. Не то что ваши варшавские апартаменты! Впрочем, мы не жалуемся. Жить удобно. Колония советская здесь, не в пример Лондону, небольшая - всего около ста человек с женами и детьми, примерно поровну делящаяся между полпредством и торгпредством. Торгпредство здесь маленькое (весь штат около 30 чел[овек]), и Агния пока еще не работает, хотя работа ей обещана. Склок сейчас никаких нет, хотя раньше были. Есть кой-какой интересный и симпатичный народ, с которым мы уже успели сблизиться, но в общем все-таки здесь очень пахнет провинцией, забавной советской провинцией, для которой еще нужен свой Щедрин. В Лондоне этой провинциальности было куда меньше. Новый год мы встретили очень весело, всей колонией в полпредстве, причем до упаду хохотали над «Живой Газетой» 3, в сочинении и исполнении которой мы с Агнией принимали живейшее участие. Представьте, самый коронный номер был мой: вместе с еще тремя товарищами я изображал самурая, как он преподносится современным японским театром. Наша публика буквально лежала от хохоту. Помните, как скверно и скучно мы встретили прошлый новый год, когда Розенгольц запретил нам пить вино? Нынче мы с Агнией взяли реванш. На нашей теперешней встрече было не пьяно, но весело, и все токийские колонисты единодушно заявляют, что такого очаровательного вечера они еще не запомнят 3*. 

К сожалению, на следующий же день (буквально) пришла печаль: в ночь с 1 на 2 января случайно отравился газом дипкурьер Прун, о чем Вы, вероятно, знаете из газет. В миниатюре повторилась памятная нам всем красинская история: убранный в траур полпредский приемный зал, красный гроб, день и ночь почетный караул, венки, крематорий, последние речи... Опыт у меня уже был, и повторить все это, да еще в миниатюре, было не так-то трудно. Глупая история! Нелепая история! Тем более что Прун был очень хороший парень.

Что Вам сказать о наших сношениях с внешним миром?

Здесь они совсем, совсем не похожи на то, что было в Лондоне. С рабочими в Токио нам совершенно не приходится встречаться. Зато постоянные столкновения с дипкорпусом, с МИД, с представителями японской буржуазии. Ибо здесь мы - «дружественная держава», с которой японское правительство сейчас желает поддерживать добрые отношения. Поэтому официальный мир нами не только не пренебрегает, но отчасти даже перед нами заискивает. Как это странно и непривычно после Англии! Но что ж поделаешь, приходится приспособляться.

Это значит, прежде всего, что мы часто и много встречаемся с здешним дипкорпус[ом]. Надо откровенно сказать, дипкорпус в Токио тоже в сильной степени отдает провинциальной плесенью. Кроме германского посла Зольфа, тут не найдешь ни одного сколько-нибудь крупного дипломата, да и Зольф тоже порядочная старая калоша. В большой, хотя и несколько непонятной с нами дружбе находится2* итальянский посол, человек «времен Очакова и покорения Крыма» 4, для которого вся дипломатия сводится к умению вовремя одеть3* расшитый золотом мундир и нацепить на себя желто-голубую ленту. Очень дружен с нами финн - старый профессор монгольского языка 5, до такой степени рассеянный, что однажды он явился на прием к императору в домашнем костюме. Тогда японские церемониймейстеры уволокли его куда-то за ширму и наскоро переодели в какой-то случайно подвернувшийся им под руку фрак. Ко мне финн воспылал самой нежной страстью за то, что я люблю Монголию и написал книгу о Монголии 6. Хорошие отношения у нас с скандинавами, чехословаком, мексиканцами (очень милый человек, кот[орый] всем заявляет, что он не дипломат, а инженер) и некоторыми другими. Вполне приличные отношения у нас здесь и с поляком. Все это конкретно означает, что нас заедают всякие завтраки, обеды, чаи и иные дипломатические выступления. Агния у меня стала совсем дипдамой (тем более, что вот уже полтора месяца, как я шарже д'аффер4*), но5* так как ей все очень быстро надоедает, то сейчас она меня уже поедом ест за то, что я избрал карьеру дипломата. Как-то Вы, Аглаида Петровна, справляетесь с дипломатическими обязанностями? Я помню, как Вы не любили всякие дипвечера в Лондоне. Доволен ли Вами Дмитрий в Варшаве? Черкните.

Но еще замечательнее, а главное 6*, красочнее наши дипотношения с японцами. Вообще говоря, с японцами иметь дело куда интереснее и поучительнее, чем с иностранными дипломатами. А японочки просто очаровательны. Но подчас формы отношений с ними носят такой странный и необычный характер, что только хохочешь и руками разводишь. Вот Вам несколько примеров.

1 января у императора  всегда бывает большой новогодний прием для японских сановников и иностранных дипломатов. Посольства обычно являются на эти приемы «in corpore»7*. Пошли и мы. С дипломатами присутствуют и их жены. Было нас всего мужчин и женщин человек десять. Вытянувшись длинной ленточкой, дипломаты и дипломатки кланялись несчетное число раз императору, императрице, принцам, принцессам и т.д. Мужчины были во фраках, но женщины - и это самое замечательное! - непременно должны были иметь длинный шлейф, не меньше как в 3 ярда 8*! И вот наши дамы разоделись во все цвета радуги: у одной было голубое платье и такой же шлейф, у другой - розовое платье и розовый шлейф, у третьей - зеленое платье и зеленый шлейф и т.д. Идут по дворцовой зале, а за ними волочатся по полу длиннейшие хвосты. Каково! Мы чуть не умерли от смеха. А ничего не поделаешь - надо. На то мы и «дружественная держава» 9*.

Другой пример. 5 января тот же император давал «ланч» примерно тысяче японских сановников плюс иностранные дипломаты. Вот была умора! «Ланч» был сервирован по-японски, хотя сидели все по-европейски за столами. На столе пред каждым гостем стояли два небольших деревянных подносика из черного лакированного дерева. На первом подносике стояли те кушанья, кот[орые] полагается есть здесь же на «ланче» - сырая семга, вареный угорь, рис с осьминогами, японская соя и т.д. Тут же стояла небольшая фарфоровая чашечка с золотом для «саке» (японская рисовая водка). А на втором подносике стояла прекрасно сделанная маленькая сосна в поларшина 10*вышиной, с двумя смешными цаплями по бокам, а под сенью сосны находились различные японские сласти (апельсин в желе, пастила из бобовой муки и пр.) и особо зажаренная рыба «тайо» (нечто вроде карпа), перевязанная цветными ленточками и с круто выгнутым хвостом, в который были вставлены золотые нити. Этот второй подносик на «ланче» трогать было нельзя - его надо было есть на дому. И вот представьте себе 11*: каждый дипломат должен был засунуть в рот рыбе свою визитную карточку, - через час после окончания «ланча» и рыба, и все ее окружение присылалось специальным автомобилем на его квартиру. Сами же японцы поступали 12* проще. Расшитые золотом министры, генералы и адмиралы в конце «ланча» вытащили из задних карманов разноцветные платочки, складывали в них содержимое вторых подносиков, крепко-накрепко связывали и с забавными узелочками в руках расходились по домам. Один мой знакомый сановник мог поздороваться со мной левой рукой, пот[ому] что правая была тяжело нагружена съедобным узелочком...

Где, в какой другой стране (за исключением Китая) вы встретите что-нибудь подобное? Где вы найдете такие забавные пережитки давно минувших времен?..

Однако я заболтался. Пора кончать. В другой раз напишу Вам о землетрясениях, к которым мы уже начинаем привыкать, о японском театре, кот[орый] нам очень нравится, о гейшах, к кот[орым] я питаю маленькую симпатию, и о многих других интересных вещах. Напишу, если и Вы напишете. Итак, жду с ближайшей почтой Вашего ответа. Примите, однако, к сведению, что почта ходит к нам только раз в месяц и притом не по определенным дням, а как бог на душу положит. Поэтому не ленитесь и беритесь за перо (или за машинку) сразу, иначе опоздаете к нашей ближайшей почте.

Пока до свидания. Агния кланяется.

Привет Павлу Петровичу8. Как-то он себя чувствует в роли дипломата? Как живет Ваша мама? Как Надежда Петровна9?

Крепко жму руку

[И. Майский]

Ф. 1702. Оп. 4. Д. 15. Л. 1-6. Отпуск машинописный с правкой.

Опубликовано в кн.: Иван Михайлович Майский. Избранная переписка с российскими корреспондентами. В двух книгах. Книга 1. 1900-1934. М., Наука, 2005. с. 290-294.

Примечания

* Далее забито – останавливались.

2* Слово вписано над строкой.

3* Так в тексте.

4* Charge d’affairres (франц.) – поверенный в делах.

5* Далее забито одно слово.

6* Вписано поверх слова – особенно.

7* В полном составе (лат.).

8* Английская мера длинны, равная 0,9144 м.

9* Далее зачеркнуто начало предложения – А вот.

10* Поларшина соответствует 35, 56 см.

11* Далее зачеркнуто – картину.

12* Далее зачеркнуто – еще.

1. Речь шла об американском ученом, инженере, одном из пионеров ракетной техники Годдарде (Goddard) Роберте Хатчинсе, произведшем первый в мире запуск ракеты с жидкостным ракетным двигателем в 1926 г.

2. Остров Хонсю.

3. «Живая газета» - одна из форм агитации и пропаганды советской власти наряду с диспутом, политической пантомимой, политическим судом и т.д. (О новых формах агитации и пропаганды: Сб. [Краснодар, 1921]).

4. Цитируется неточно, правильно: «...времен очаковских и покоренья Крыма» (Грибоедов А.С. «Горе от ума») (Ашукин Н.С., Ашукина М.Г. Крылатые слова. Литературные цитаты. Образные выражения. М., 1996. С. 70).

5. И.М. Майский имел в виду известного финского ученого Г.И. Рамстедта.

6. См.: Майский И.М. Современная Монголия. Иркутск, 1921.

7. Императором Японии с 1926 г. являлся Хирохито (1901-1989).

8 Павел Петрович - возможно, брат А.П. Богомоловой.

9 Надежда Петровна - возможно, сестра А.П. Богомоловой.