И.М. Майский - Е.М. Чемодановой. 1 декабря 1910 г.

Е.М. ЧЕМОДАНОВОЙ

Мюнхен

1 декабря 1910
[Москва]

Я очень рад, дорогая Пичужка, что получил, наконец, от тебя, хотя* и не большое, обещанное, но все-таки письмо1. Признаться, я уж начал несколько удивляться твоему продолжительному молчанию...

Посмотрел я на твои карточки, судя по ним, ты сильно возмужала, выглядишь совсем* взрослой женщиной и, как будто бы, немного похудела. Не знаю, обман ли это глаз или мечта воображения, но только кажется мне еще, что на твоем лице лежит какой-то отпечаток внутренней, силой воли сдерживаемой боли ... Жаль, что я должен возвратить тебе все карточки, я бы с удовольствием в ожидании лучшаго удержал их у себя. М[ожет] б[ыть], ты пришлешь мне которую-нибудь из них?

Невесело твое письмо. Ты права: что-то треснуло в твоей психической организации, нет в ней прежней цельности, единства, жизнерадостности. Это так чувствуется по тону и содержанию письма. Какой-то острый шип ранил твою душу, и эта рана причиняет тебе постоянную ноющую боль. Ты пишешь, что в твоей личной жизни вот уже второй год тянется сложная мучительная драма, и ниже прибавляешь: «...все-таки сфера личной жизни - большая сфера, особенно для женщин». Да, Пичужка, сфера личной жизни - большая сфера, охотно признаю это, хотя я и не женщина, хотя я и человек по преимуществу «головных страстей». Это признание дал мне жизненный опыт, и тот же опыт привел меня к убеждению, что самыя тяжелыя драмы - это,затяжныя. От всего сердца желаю тебе, чтобы твоя драма поскорее кончилась, тогда лучше будет. 

Ты, пишешь, что уверовала в теорию равновесия земных радостей и горестей. Нет, этой теории я не могу сочувствовать: слишком сильно отдает она и суеверием, и произвольностью. Мой ум, воспитанный последние годы на положительном знании, не может помириться с ея необоснованностью, с ея полной недоказуемостью. Я, лично, на основании 2* наблюдений над жизнью 2* пришел совсем к другой теории (впрочем, старой как мир), теории бренности и конечности всего индивидуальнаго, какия бы яркия формы это индивидуальное подчас не принимало.

У меня есть друг, с которым три года тому* назад я хоронил в ссылке его жену 2. Она умерла от одной несчастной операции, и я еще теперь не могу спокойно вспоминать те ужасные дни. Тогдашнее* горе моего друга не поддается описанию. Он потерял сон и аппетит, страшно похудел, осунулся, многие опасались, что он покончит жизнь* самоубийством. Нам с Ольгой приходилось за ним очень следить (он жил у нас). Казалось, ничто, ничто на свете не может стереть из его памяти образа покойной жены.

Прошло 3 года, он снова женат, женат уже около года. И счастлив, поскольку человек вообще может чувствовать себя счастливым. Я не знаю его второй жены. Я допускаю, что она - полное совершенство, и, однако, должен откровенно сознаться, что я до сих пор не могу вполне примириться со второй женитьбой моего друга. Мне как-то обидно за его первую жену, хотя я ту и не особенно любил, обидно за краткость * памяти, даже у такого хорошаго, добраго и чуткаго человека, как мой друг.

Вот тебе пример и типичный пример краткости и бренности всего индивидуальнаго: любви и ненависти, страданий и восторгов. Ибо в конце концов в жизни господствует одно основное начало, которое древние римляне формулировали «сагре diem» 4* и которое кто-то довольно цинически сформулировал в* наше* время*: «Мертвый мирно в гробе спи, жизнью пользуйся живущий» 3.

И вот, видишь ли, когда приходишь к признанию подобной теории, всякия горести и неприятности момента начинаешь как-то невольно рассматривать под углом известной исторической перспективы. И думаешь: да, это тяжело, это неприятно, но все это пройдет, как многое другое, и будет забыто, скоро забыто. Ибо человеческая память коротка...

Но довольно философии. Поговорим о вещах более реальных. Твой проект поехать летом за границу меня очень радует, постарайся привести его в исполнение. Я бы с большим удовольствием повидался с тобой и поговорил о многом - о тебе, о себе, о пережитом, о своих* планах на будущее. Кстати об этих последних. Ты пишешь, что они тебе кажутся не совсем ясными. Легко допускаю, ибо я на эту тему особенно не распространялся. И не распространялся намеренно. Видишь ли, конкретные планы я намечаю теперь* лишь* на 3-4 месяца вперед, на более же отдаленное время определяю только общую линию поведения, предоставляя выработку деталей будущему. Такая общая линия у меня имеется и для России, но на эту тему я предпочитаю лучше побеседовать с тобой лично, когда мы увидимся: до лета ведь не так далеко. Если же поездка твоя почему-либо не состоится, можно будет побеседовать и письменно. Пока что торопиться некуда.

Однако пора кончать: часы бьют 12. Смотри же, Пичужка, пиши, я, с своей стороны, в долгу не останусь... «Неприкосновенность почтовой корреспонденции» я тебе гарантирую. Видишь ли, моя 5* формула «у меня нет тайн от Ольги» сохранилась в полной неприкосновенности до сих пор, но раз ты просишь, чтобы содержание твоих писем не было известно абсолютно никому, даже моему alter ego 6*, я готов сделать для тебя исключение: все, что ты мне напишешь, останется только между нами. Но зато и ты должна мне обещать, что факт этого соглашения останется также только между нами. Никто об этом соглашении не должен знать.

Ну-с, а пока до свидания. Напиши мне о Мишуке и Гуньке. Что они делают? Какие имеют планы на будущее? Привет им. Привет и теткам и всем остальным членам вашей семьи. Ирочку поцелуй, а твоя младшая девица таких тонкостей еще не понимает.

Крепко жму руку. Всего лучшаго!

В.

Munchen, Kaiserstr, 47ш.

Примечания

* Слово вписано над строкой.

2* Слова вписаны над строкой вместо зачеркнутых – жизненного опыта.

3* Далее зачеркнуто – человеческой.

4* Наслаждайся днем (лат.).

5* Далее зачеркнуто одно слово.

6* Другое я (лат.).

1. Упомянутое письмо Е.М. Чемодановой И.М. Ляховецкому не сохранилось.

2. Речь шла о товарище Ляховецкого по Тобольской ссылке В.А. Могилевском (Ф. 1702. Оп. 4. Д. 524. Л. 1).

3. Автор цитировал строки из баллады Ф. Шиллера «Das Siegesfest». В переводе В.А. Жуковского «Торжество победителей», написанной в 1828 г., звучит так:
...Спящий в гробе, мирно спи;
Жизнью пользуйся, живущий
Жуковский В.А. Собр. соч.: В 4-х т. М.; Л., 1959. Т. 2. С. 157-158, 465.

Ф. 1702. Оп. 4. Д. 279. Л. 50-53. Автограф.

Опубликовано в кн.: Иван Михайлович Майский. Избранная переписка с российскими корреспондентами. В двух книгах. Книга 1. 1900-1934. М., Наука, 2005. с. 64-66.