57. Протокол допроса генерал-лейтенанта П.Г. Курлова, 12 января 1912 г.

1912 года, января 12-го дня в г. С.-Петербурге я, прокурор С.-Петербургской судебной палаты В.Е. Корсак, по поручению сенатора М.И. Трусевича, расспрашивал дополнительно генерал-лейтенанта Курлова, который на предложенные ему вопросы объяснил.

Я, Павел Григорьевич Курлов, разъясняю: весной 1911 года в Обществе взаимного кредита С.-Петербургского земства мною учтен был вексель Гавриила Ивановича Кухнова в пять тысяч рублей, так как срок этому векселю наступал 16-го августа того же года, то я, уезжая 3-го августа в Севастополь и Ялту и не предполагая возвращаться в С.-Петербург до конца октября, учел в том же Обществе 29-го июля два других векселя на сумму 4500 рублей и полученные по этому учету деньги 4340 руб. 60 копеек (точную цифру я беру из вопроса, поставленного сенатором Трусевичем) – внес на текущий счет Кухнова, прося его своевременно погасить вексель. После этого он должен был вновь произвести учет в том же Обществе на ту же сумму и деньги перевести мне в Ялту. Для удобства я просил Кухнова деньги перевести на имя Сенько-Поповского, которого я вообще уполномочил на эти операции, так как сам не имел времени ездить по банкам. Кухнов произвел учет и деньги, согласно моей просьбе, перевел в Ялту. В Киеве, перед моим отъездом в Крым, Кулябко на вокзале заявил Сенько-Поповскому о необходимости получить 15 000 рублей для удовлетворения филеров. Так как производить денежные расчеты в момент отхода поезда было некогда, то я сказал, что я переведу деньги из Севастополя. В Севастополе мне Сенько-Поповский доложил о том, что Кулябко на удовлетворение филеров просит телеграммой не 15, а 20 тысяч рублей. Это обстоятельство показалось мне странным, особенно ввиду того, что перед отъездом из Киева полковник Шредель доложил мне, что ходят слухи, что у Кулябки не совсем благополучно с деньгами, поэтому я признал возможным удовлетворить его ходатайство в первоначальном размере, тем более, что перед отъездом из Киева я приказал Кулябке сдать отделение, а, следовательно, дополнительное ходатайство должно было последовать со стороны ротмистра Самохвалова. Так как в Севастополе мне было передано распоряжение возвращаться в С.-П[етер]бург, то я, не нуждаясь в деньгах в Ялте, приказал перевести их в Киев Кулябке, а остальную сумму до 15 000 рублей передал Сеньке-Поповскому для перевода из Севастополя. В разъяснение моего показания, что допуск сотрудников* в места, где находятся подлежащие охране лица, противоречит всем моим указаниям по д[епартаме]нту полиции и корпусу жандармов, считаю нужным разъяснить, что при наличности § 10-го Инструкции охранным отделениям, циркулярные подтверждения могли быть вызваны только исключительными обстоятельствами, что и имело место после несчастного случая с полковником Карповым. На безусловную необходимость исполнять этот параграф внушалось офицерам даже на подготовительных курсах, постоянно повторялось мною при личных объяснениях, причем как на рельефный пример могу указать на беседу по этому предмету в заседаниях всех начальников губернских жандармских управлений и охранных отделений Привислинского края, имевших место летом 1910 года, когда я был послан в Варшаву покойным министром для личного ознакомления с постановкой политического розыска, каковая командировка была вызвана убийством полковника Вонсяцкого его сотрудником в его кабинете. В этом смысле я и говорил о моих указаниях и распоряжениях в прошлый раз.

Генерал-лейтенант Павел Григорьевич Курлов.

Прокурор С.-Петербургской судебной палаты Корсак.

Примечания:

* Имеется в виду – секретных сотрудников.

ГА РФ. Ф. 271. Оп. 1. Д. 4. Л. 53–54. Подлинник.

Электронную версию документа предоставил Фонд изучения наследия П.А.Столыпина