Давно у нас не было такой оживленной в общественном отношении зимы. Юбилей Михайловского, «Контрабандисты» и затем медленное, но растущее студенческое брожение. Помню одну из первых сходок на Рождество. У молодежи было неопределенное, нерешительное настроение. Они не знали чего хотеть, о чем говорить в своих требованиях. Временные правила, старый университетский устав, свобода печати, чуть ли не конституция. Получалась какая-то каша. Правда, тут же выяснилось, что большинство за узкостуденческие требования, без примеси всяких политических задач. И немногие литераторы, бывшие тут, поддерживали такую постановку. Вообще от литераторов веяло холодком. Они точно из привычной вежливости сдерживали свой скептицизм, свое недоверие к результатам студенческих волнений. И все твердили...