Литвинов М.М.

Советско-латвийский мирный договор от 11 августа 1920 г., а равно и договор о ненападении от 5 февраля 1932 г. имели своей презумпцией получение латвийским народом и сохранение им полного самостоятельного и независимого государственного существования как соответствующего воле латвийского народа. Из этой же презумпции Советское правительство исходило при досрочном введении в силу пакта Бриана — Келлога 93, при продлении на 10 лет договора о ненападении, а также при принятии на себя обязательств по Уставу Лиги наций. Латвийскому правительству известно, какие усилия Советское правительство делало в течение последних 15 лет для обеспечения ненарушимости границ Латвийской Республики, причем оно опять-таки руководствовалось той же презумпцией. Из сказанного следует, какое огромное значение Советское правительство неизменно придавало и придает сохранению полной независимости Латвийской, как и других Прибалтийских республик...

Гжибовский пришел ко мне с весьма озабоченным видом. Он получил сообщение от польского посла в Лондоне, что мы поставили условием подписания декларации {{* См. док. 210.}} участие Польши, и спрашивал, соответствует ли это действительности. Я ответил, что условий мы не ставили, но что мы получили определенное предложение о подписании декларации от имени четырех государств, включая Польшу. Мы и ответили согласием подписать в числе четырех. Нас не спрашивали, подпишем ли мы без Польши или нет, и нам не приходилось на это отвечать. Я могу, однако, сказать послу, что мы придаем весьма большое значение участию Польши. Я спрашивал, дало ли польское правительство какой-либо ответ.

Телеграмма народного комиссара иностранных дел СССР М. M. Литвинова полномочному представителю СССР в Великобритании И. М. Майскому. Между Германией, Италией, Японией и Испанией согласован текст протокола о присоединении последней к антикоминтерновскому пакту. Предстоит скорое подписание протокола, хотя по просьбе Франко опубликование факта присоединения будет отложено на некоторое время.

В частной беседе начальник канцелярии кабинета рассказал, что английский посланник открыто возмутился, когда литовское правительство намекнуло на сопротивление в Клайпеде, а польский посланник предупредил, что в таком случае Польша не шевельнет и пальцем. Представители официальных кругов ожидали худших условий соглашения. Подписав соглашение, они обрадовались, но и насторожились. Говорят: или за этой ширмой скрывается ловушка, или Гитлер скоро нарушит соглашение. В общем, мало верят в устойчивость созданного соглашением положения. Беспокоит их и поведение Польши, если учесть вышеотмеченное заявление посланника, а также слухи о концентрации польских войск в углу, врезающемся в Литву, около восточнопрусской границы (Белостокский военный округ). Боязнь германо-польского сговора за счет Литвы и Латвии порождает у литовцев предположение, что теперь Гитлер захочет ликвидировать «коридор» и присоединить Данциг.

Мы, нижеподписавшиеся, надлежащим образом на то уполномоченные, настоящим заявляем, что, поскольку мир и безопасность в Европе являются делом общих интересов и забот и поскольку европейский мир и безопасность могут быть задеты любыми действиями, составляющими угрозу политической независимости любого европейского государства, наши соответственные правительства настоящим обязуются немедленно совещаться о тех шагах, которые должны быть предприняты для общего сопротивления таким действиям.

Полагаю, что до обещанного представления проекта деклараци от нас ответа не требуется. Сомневаюсь в согласии Польши. Я сообщил сегодня Сидсу, что при перечислении стран, которые следовало бы привлечь к совещанию о Румынии, я случайно забыл упомянуть Турцию, и просил его исправить это упущение. Я думаю, что Турция пошла бы на подписание декларации скорее, чем Польша.

Чехословацкие события, по-видимому, встряхнули общественное мнение как Англии, так и Франции и других стран. Тем не менее, если в ближайшее время Гитлер не предпримет какой-либо новой экспансионистской акции и, может быть, даже сделает новый миролюбивый жест, Чемберлен и Даладье начнут вновь выступать в защиту мюнхенской линии. Они отнюдь еще не сдались. Нельзя поэтому считать прочным созданное в правительственных кругах настроение в пользу сотрудничества с СССР. Чехословацкие события и ультиматум Румынии если несколько и обеспокоили Чемберлена и Даладье в качестве гарантов честных слов и клятвенных заверений Гитлера, то в то же время полностью укладываются в рамки любезной им концепции движения Германии на Восток.