5. Духовное разоружение народа

5. Духовное разоружение народа

Последний режим независимой Литвы, связываемый с именем Литовского Союза Таутининков, продержался свыше тринадцати лет. Он в значительной мере изменил литовское государство и национальную физиономию и создал те обстоятельства, при которых народ в час великой трагедии почувствовал себя голым.

Этот режим правильнее связывать с именем Антанаса Сметоны. А. Сметона почти четырнадцать лет был президентом Литвы: в первый год восстановления независимости и позднее - тринадцать последних лет. Такое, сравнительно долгое время руководства неизбежно должно было оставить глубокие отпечатки в разных направлениях государственной политики, ее сути и методах, словом, как говорится, на все наше государство и национальную физиономию.

Никто не будет оспаривать, что А. Сметона принадлежит к ряду тех великих литовцев, плодом общих усилий которых стала независимость Литвы. Он был великим литовцем и позднее, когда, будучи президентом, выдвинул много здравых, современных и творческих идей по организации нашего государства и воспитанию литовского народа. Отмечая это самым бесстрастным образом, не следует в то же время забывать и о существенных и очень крупных недостатков руководимого А. Сметоной режима, который своими ошибками во внешней политике и своим вырождением во внутренней политике подтолкнул государство к краху, а литовский народ - к постыдной капитуляции перед русско-еврейским большевизмом.

Желая правильно понять характер этого режима и его печальный конец, стоит взглянуть в прошлое. Партия Сметоны пришла к власти не через мас-

[266]

совое движение, не через общественную борьбу и не путем идейного убеждения большинства соотечественников, как это было в некоторых других больших странах, где новые национальные движения заменили разъеденный борьбой партий парламентаризм. 17 декабря 1926 г. группа активных офицеров отстранила тогдашнее правительство коалиции левых партий и пригласила А.Сметону руководить государством. Только после этого Сметона начал расширять руководимый им Союз Таутининков как помощника в администрировании государства и как, в случае необходимости, духовного выразителя вновь создаваемого режима. Вообще же роль Союза таутининков в управлении политическим организмом самим руководителем ограничивалась и нивелировалась, сам Сметона все время лавировал между другими политическими силами и первоисточником своей власти - настроениями армии. Со своей стороны армия не трогала более важные политические личности и оставалось в пустой роли «контролера» режима.

Понятно, что родившийся при таких обстоятельствах и потом посаженный на качели режим, никогда не мог показывать ни твердого характера, ни умеренности, ни энергии в выполнении каких-нибудь программ, ни найти в народе всеобщих, или хоть сколько-нибудь широких, симпатий.

Однако самую решающую роль в печальной судьбе этого режима сыграл сам его вождь. Высказывая конструктивные идеи нового режима, А. Сметона все их прискорбно сдавал как их исполнитель. Утвердившись в президентуре, этот больше абстрактный философ, чем воплотитель реальных политических идей, перессорился с рядом ближайших своих сотрудников и начал собирать вокруг себя всяких угодников и слабовольных людишек, от которых не ждал какого-нибудь «непослушания» или опасности. Так со временем режим начал вырождаться в господство узкой эгоистической клики.

Эта клика во главе со Сметоной подавляла всякую духовную или более энергичную инициативу даже самих таутининков, а ряд усилий реформировать трещавшую систему, усмирялся голой политической силой. Она боялась открыто сотрудничать и говорить с народом, требуя от него только слепого и рабского повиновения. Она откладывала ряд необходимейших реформ, тянула решение горящих вопросов, как черт от ладана, избегала какой-либо смелой и плановой работы как в экономической, так и в социальной, и культурной областях. Таким своим поведением она только еще больше провоцировала неутихающие партийные склоки, пока, в конце концов, не раскололись и сами таутининки.

Коротко говоря, режим А.Сметоны чем дальше, тем больше отдалялся от декларируемых законов и практически воплощал все те большие ошиб-

[267]

ки и недостатки, о которых уже упоминали. В решающее для Литвы время Сметона определил губительное направление в нашей внешней политике, во внутренней же вырулил на навозную кучу партийной коалиции, чем ни один из участников не был доволен. Междоусобные распри накануне величайшей для государства опасности получили случай проявиться еще больше. Идеал национального сообщества был совершенно забыт, а народ, бывший все это время без подобающего руководства, в самый трудный момент остался в одиночестве.

Клика партийных комбинаторов, коррупционеров, плутократов, слабовольных угодников, роившаяся вокруг Сметоны, борясь против устремлений активных соотечественников, так духовно истощила народ и усыпила его чувство самосохранения, что в решающий момент литовский народ и руководившее им тогдашнее коалиционное правительство, оказались духовно разоруженными и неподготовленными к смертельной борьбе за свою свободу и независимость.

Когда принимается такое решение о бывшем нашем государственном и военном руководстве, не осмелившемся заявить даже устный протест против наглых замыслов красного империализма, само собой ясно, что оставшийся живой и активный литовский народ не может связывать себя со всеми этими ушедшими в прошлое людьми.

Также нужно согласиться, что недовольные существующим положением силы, в свое время слишком мало боролись с общественным злом. Они сами слишком полюбили удобную жизнь и избегали риска. Они сами, в конце концов, смогли создать всего не всего коалицию оппозиционных партий, показав тем самым, что они не в силах пойти на борьбу за высшие политические идеалы литовского национального сообщества.

Поэтому здоровые и активные силы литовского народа отвернулись от бывших политических партий. Ввиду случившегося несчастья и идеологического банкротства старых партий они нашли новое русло для всеобщей национальной энергии и влились в движение нового литовского активизма.

Произошла стихийная революция в умах и душах. Оно решилось подняться на борьбу не за жизнь, а на смерть, за свободу литовского народа и строительство новой жизни.

Святая и благородная миссия вечного литовского характера снова осветила сознание этих мужчин и женщин.

Кровь древних балтов закипела в наших жилах.

(далее - третья и последняя часть)

[268]