Эрнст Юнгер. [Страницы из дневника]. Излучения. Навагинский, 19 декабря 1942

Навагинский, 19 декабря 1942

Днем попытка добраться до командного пункта 97-й дивизии. Ее командир, генерал Рупп, ожидал меня у взорванного моста через Пшиш. Мы перебрались через глинисто-желтую реку на надувных лодках. Чтобы добраться до штаба, пришлось пересечь крутой горный хребет, так как ведущий сквозь него туннель из-за взрыва стал непроходимым.

Мы шли густым подлеском, потом по скалам, на которых олени объели все длинные сочные листья. Сотни носильщиков, русских и азиатов, встретились нам на узкой тропе, нагруженные провиантом, материалами и боеприпасами. На склоне при спуске лежал мертвец, облепленный глиной с головы до ног, с которых были украдены сапоги. Лицо его было закрыто длинными черными волосами. Его едва можно было отличить от окружавшей его грязи. Генерал наклонился над ним и пошел дальше, не говоря ни слова. Никогда еще не видел я мертвого человека, по отношению к которому любое пришедшее на ум замечание выглядело бы таким неуместным, как здесь. Предмет, выброшенный на берег морем человеческого безразличия.

В долине мы снова наткнулись на Пшиш. И здесь высокий железнодорожный мост был взорван. Наводнение до тех пор копило принесенные деревья, пока вся конструкция не двинулась в сторону долины. В пролетах ее висели деревья, передки орудий, в ветвях дуба — лошадь с хомутом на шее, кажущаяся в соседстве с этой титанической массой крошечной, как утонувший котенок.

Штаб расположился в будке путевого обходчика. Я остался у генерала, любезного, застенчивого, немного меланхоличного. Мне показалось, что, несмотря на некоторые странности, офицеры его любили. Как Чичиков в «Мертвых душах» объезжал помещиков, так разъезжаю я здесь среди генералов и наблюдаю их превращение в рабочих-исполнителей. Надежды, что среди них появится Сулла или хотя бы Наполеон, следует оставить. Они умеют только приказывать, их можно переставлять и заменять, как части в машине, используя любую деталь, какая покажется лучше.

Ночью в домике офицера-ординарца. Щели между толстых дубовых балок заткнуты мхом. Три койки, карточный и рабочий столы. Два телефона звонят время от времени. Шум суматохи снаружи: люди и животные увязают в грязи. Возле печи сидит на корточках русский пленный, «Иван», и подкладывает дрова, когда гаснет огонь.

Здесь воспроизводится по изд.: Эрнст Юнгер. Излучения (февраль 1941 – апрель 1945). Перевод с немецкого Н.О. Гучинской, В.Г. Ноткиной. С-Пб. 2002, с. 256.