Запись беседы между Гитлером и испанским министром иностранных дел Суньером в Берлине, в присутствии Риббентропа. 17 сентября 1940 г.

Запись беседы{1} между Гитлером и испанским министром иностранных дел Суньером{2} в Берлине, в присутствии Риббентропа

Берлин, 17 сентября 1940{3}

В начале беседы Серано Суньер представил короткое сообщение генералиссимуса Франко, в котором последний выразил Фюреру благодарность, симпатию и высокую оценку, и подчеркнул свою лояльность к нему «вчера, сегодня и всегда». Франко уполномочил его установить прямой контакт с немецким правительством в это решающее время. Так как он уже информировал рейхсминистра иностранных дел относительно испанских пожеланий{4}, он в настоящее время не хотел бы возвращаться к этому вопросу снова, но желал бы только подчеркнуть, что отношение Испании к Германии ни в коей мере не претерпело никаких изменений. Нет и речи о пересмотре испанской внешней политики, есть лишь желание разъяснить условия, при которых Испания готова вступить в войну на стороне Германии. Как только поставки продовольствия и военных материалов в Испанию станут безопасными, Испания может немедленно вступить в войну. Что касается военных поставок, Суньер объяснил, что детали испанских пожеланий были переданы адмиралу Канарису, также Суньер выразил конкретное пожелание относительно того, чтобы в распоряжение Испании для [взятия] Гибралтара была предоставлена артиллерия, а именно 380-мм орудия.

Фюрер ответил, что немецкий народ не забыл той позиции, которую Испания заняла в [первой] Мировой войне и что это чувство благодарности было главной причиной для немецкой помощи [Франко] во время испанской гражданской войны. Теперь Германия находится в решающей фазе борьбы с Англией. Континентальная часть этой битвы уже окончена. Угроза британской высадки на континенте может рассматриваться не иначе, как абсолютная химера. Единственная все еще существующая военная возможность для Англии — это попытаться отколоть французские колонии в Северной Африке от правительства Петэна, и использовать их как новый плацдарм для ведения войны. Кроме этого, Англия больше не имеет возможностей для проникновения на Европейский континент, от Норвегии до Испании и Португалии.

В этой связи Суньер указал на опасения Испании относительно высадки англичан на Кантабрийском побережье, и упомянул, что коммунистические элементы в Астурии очень сильно осложнят ситуацию, если таковая высадка будет иметь место. Фюрер ответил, что Суньер может быть спокоен в этом отношении, ссылаясь на опыт англичан высадки в Норвегии, где все население было на их стороне и тем не менее высадка не увенчалась успехом. [10]

Опыт Норвегии также показал, что береговая артиллерия не очень подходит для отражения нападения, наиболее благоприятные результаты были достигнуты при использовании в обороне ВВС. Если для завоевания Гибралтара будет выделена группа «штукас» и тяжелых истребителей, то через неделю никакой вражеский корабль более не посмеет войти в эти испанские воды. Тяжелые бомбы весом в 1,8 тонны, которые несут на себе эти машины, возможно не приводят к полному разрушению судна, однако прямое попадание такой бомбы выводит из строя корабль на многие месяцы. Англичане же, конечно, не пойдут на такой риск. В Норвегии мы вынудили англичан отступать только с помощью «штукас».

Когда Серано Суньер со своей стороны опять отметил очень сильную укрепленность Гибралтара, Фюрер ответил, что атака тяжелой артиллерией укрепления такого типа не будет столь же эффективна, нежели применение специального оружия, как при прорыве линии Мажино{5}. Тяжелые авиационные бомбы имеют во много раз больший эффект, чем самая тяжелая артиллерия, и даже укрепления линии Мажино не смогли устоять перед ними; бетонированные армированные сооружения, которые согласно опыту [первой] Мировой войны могли устоять против самой тяжелой артиллерии, были уничтожены 1,000-, 1,400-и 1,800 кг авиационными бомбами за десять минут. Даже при отсутствии прямого попадания эффект взрыва тонной бомбы огромен. Поэтому решающий фактор для завоевания и последующей обороны Гибралтара — гарантия абсолютного воздушного превосходства.

Безусловно, мы установили тяжелую артиллерию на побережье Канала{6}; эта мера предпринята только из-за возможности очень плохой погоды, когда операции воздушного флота полностью исключены. Кроме этого установка 380-мм орудий длится несколько месяцев. Уже в середине июля мы ввели в строй батареи, установленные возле Кале.

Превосходство пикирующих бомбардировщиков перед тяжелой артиллерией можно продемонстрировать следующими данными: большое длинноствольное орудие может произвести 200 выстрелов без ремонта, в то время как эскадрилья «штукас» из 36 машин при 3-х вылетах в день может сбросить 120 бомб по 1000 кг, каждая из которых содержит соответствующее количество взрывчатого вещества, в то время как 380-мм снаряд содержит лишь от 70 до 75 килограммов взрывчатки.

Это [ясно, что невозможно долго сопротивляться атакам]{*4} групп пикирующих бомбардировщиков Ю-88, и мы уверены, что при появлении этого грозного противника английский флот немедленно уйдет из Гибралтара и из его окрестностей. [11]

Фюрер объявил далее, что нет никакой возможности доставить 380-мм орудия к Гибралтару. Даже просто транспортировка этих орудий столкнулась бы с невероятными сложностями, а ввод в строй этих орудий занял бы от трех до четырех месяцев. Германия могла бы, однако, предоставить специальную артиллерию для Гибралтарской операции. Кроме того, ясно, что Германия сделает все, что будет в ее силах для помощи Испании. Если Испания вступит в войну, Германия будет кровно заинтересована в ее победах, поскольку каждая победа Испании в тоже самое время будет означать и победу Германии.

В Гибралтарской операции главная задача — захватить саму крепость со всей возможной скоростью и защитить Пролив.

Серано Суньер поблагодарил Фюрера и указал, что в предыдущих обсуждениях этого вопроса с немецкими военными экспертами, в том числе генералом фон Рихтгофеном, адмиралом Канарисом, при участии генерала Франко, не были четко обозначены немецкие намерения, и более того, возникла некоторая путаница. Теперь, после заявлений Фюрера, военные возможности проявились в совершенно новом свете. Он спрашивает Фюрера, не может ли он написать только что изложенные взгляды на бумаге, чтобы по возвращению в Испанию он мог бы информировать о них генерала Франко.

Фюрер обещал это и подчеркнул, что вопрос о захвате Гибралтара уже был тщательно изучен немцами. Например, комиссия немецких офицеров-фронтовиков, тех, кто сыграл важнейшую роль в захвате главных французских и бельгийских укреплений, подобно форту Эбен Эмаэль и линии Мажино, отбыла в Испанию, чтобы исследовать вопрос на месте{7}. На основе впечатлений этой комиссии а также на основе подробных данных о Гибралтаре, которым Германия обладала ранее или получила недавно через адмирала Канариса, они пришли к выводу, что в настоящее время Гибралтар может быть захвачен с относительно незначительными потерями. Подобные методы Германия уже успешно использовала на западе. Гибралтар определенно менее приспособлен к обороне чем западные укрепления. [Казематные]{*5} пушки можно заставить замолчать легче, чем установленные под бронированными колпаками орудия линии Мажино, а открытая артиллерия Гибралтара может быть разбита еще проще. Военная помощь Германии в Испанской войне состояла бы из:

1. Немедленного уничтожения всех вражеских судов в проливах.

2. Предоставления небольшого отряда специалистов со специальным оружием, с которым завоевание Гибралтара стало бы возможно без больших кровавых жертв. [12] Этим занялся бы небольшой отряд специально обученных саперов, оборудованных специальными бронебойными орудиями, так называемыми «выковыривателями»{8}. Как только Гибралтар будет занят, проблему Средиземноморья можно будет считать решенной, никакой серьезной опасности французское Марокко более не будет представлять.

В ходе дальнейшей беседы Серано Суньер, аналогично сказанному ранее в беседе с рейхсминистром иностранных дел, подверг критике ряд испанских дипломатов. Он сказал, что Испания, к сожалению, была чересчур долго представлена в Берлине слишком старым и слишком либеральным послом, а у Фаланги не было возможности быстро вырастить необходимые молодые кадры, способные занять важные посты во внешней политике. Фюрер ответил, что он также встретился с этой трудностью для Германии, когда в 1934 году Германия все еще имела за границей представителей с духом 1932 года.

Суньер ухватился за это замечание и сказал, что Германия, фактически, тоже не всегда хорошо выглядела в Саламанке{9}. Иногда это было результатом того, что немецкие представители выбирались из числа испаноговорящих, преимущественно из тех, кто долго жил в Южной Америке, однако, они не имели ни малейшего представления ни об испанских проблемах, ни об испанском духе.

В дальнейшей беседе Серано Суньер перешел к вопросу о Марокко, и объяснил испанские претензии таким же образом, как он это сделал в беседе с рейхсминистром иностранных дел. Он характеризовал Марокко как «жизненное пространство» Испании и как естественную цель ее расширения. Для внутреннего укрепления режима и для повышения внешней безопасности, Испания поднимала старые территориальные требования.

Фюрер согласился с ним в последнем пункте с замечанием, что многие внутренние трудности, с которыми Испания уже столкнулась или с которыми ей еще предстоит столкнуться, могут быть быстро и легко преодолены успехами в внешней политике. Это старый исторический опыт. Кроме того, на повестке дня есть два вопроса, это:

1. Проблема войны, которая по существу — военный вопрос, и

2. Проблема будущей структуры отношений в Европе и в Африке.

Здесь Германия с одной стороны имеет экономические интересы — она хочет покупать сырье и продавать готовые товары — и с другой стороны есть проблема безопасности ее земель в Центральной Африке. При определенных условиях может возникнуть угроза как германским владениям, так и всему Новому Порядку. Вовсе не исчезла вероятность того, что Англия и Франция соблазнят Америку на Азорские острова и таким образом найдут поддержку в тех империалистических кругах Америки, которые уже сейчас начали выходить на первый план. Англия могла бы таким образом получить точку опоры на островах, растянувшихся перед самым побережьем Африки, и таким образом могла бы возникнуть весьма неприятная ситуация. Континент станет зависимым от той страны, которая держит за собой эти острова, особенно, если эта страна обладает значительным военно-морским превосходством. Это привело бы к потере контроля над морями для Италии, Германии и Испании. Таким образом, на островах необходимо создать значительные укрепления{*6}....

На это Серано Суньер заметил, что Германия выиграла войну и вполне может претендовать на лидерство в установлении Нового Порядка. Однако защита европейско-африканского региона должна основываться на совместных усилиях военного альянса трех держав и их мудрой политики. Фюрер продолжил разъяснение германских интересов:

1) Прежде всего, снять блокаду севера

2) Во-вторых, обеспечить необходимую безопасность относительно восточной угрозы, поскольку угроза всегда исходила с востока, а Германия всегда выполняла роль защитника Европы от этой угрозы

3) В-третьих, обеспечить Германии большую область для колонизации, причем необходимы не земли для переселения, каковых Германия имеет в достатке на европейском континенте, а области богатые материальными ресурсами{*7}...

Беседа длилась час.

Шмидт

Министр

19 сентября 1940

Примечания

{1} Первая беседа.

{2} Рамон Серано Суньер (Suner), деверь генерала Франко, министр внутренних дел Испании (1938-1940), с октября 1940 г. — министр иностранных дел (1940-1942).

{3} Пауль Шмидт, переводчик Гитлера, который и записал эту беседу, указывает в своих мемуарах другую дату — 23 сентября. (Шмидт П. Переводчик Гитлера. — Смоленск: Русич, 2001)

{4} «Он пожелал взять порт Оран; он хотел все Марокко и большие участки Сахары, и ему понадобилась французская Западная Африка, чтобы «округлить» испанскую западноафриканскую колонию Рио де Оро». (Шмидт, Там же, с. 263)

{5}

{6} Ла-Манш, он же Английский канал.

{7}

{8} Гитлер использовал слово Scharten — амбразура, в данном контексте — пробоина от используемых саперами специальных зарядов.

{9} Саламанка — епископский дворец в Саламанке, резиденция Франко. — М. Р.

{*4} Вероятный перевод; текст, неясность в микрофильме.

{*5} Вероятный перевод; текст, неясность в микрофильме.

{*6} большая часть этого абзаца на микрофильме неразборчиво

{*7} два последующих абзаца неразборчивы в доступном материале и поэтому здесь опущены

The Spanish Government and The Axis. Documents. — Washington: United States Government Printing Office,1946. — Department Of State. Publication 2483. European Series 8. — 40 p. @ «Военная литература» (militera.lib.ru), 2003. Перевод: Ревнивцевы Майк и Анна. Литобработка, оформление: Hoaxer (hoaxer@mail.ru) 

Документ перепечатывается с адреса: http://militera.lib.ru/docs/ww2/chrono/1940/1940-09-17.html