Г. Димитров – М. Кашену. 22 апреля 1933 г.

Г. Димитров в фашистской тюрьме в Моабите. Берлин, 1933 год.
С акварели художника А. Герасимова.

Письмо Марселю Кашену

Письмо М. Кашену, как и письмо А. Барбюсу, было написано с целью уведомить общественность о затеянном фашистами провокационном процессе, разоблачить появившееся в печати фальсифицированное сообщение следственных властей, о котором Димитров узнал из случайно попавшейся ему страницы газеты. В этой газете были помещены фотографии обвиняемых в поджоге рейхстага с сообщением следователя Фогта о том, что указанные лица уличены в связи с Ван дер Люббе.

В целях опровержения Г. Димитровым было тогда же написано несколько писем, в том числе и письмо М. Кашену. Однако оно не было отправлено.

22 апреля 1933 г.

Г-НУ ДЕПУТАТУ МАРСЕЛЮ КАШЕНУ

Париж

Дорогой Марсель Кошен!

Хотя это и совершенно невероятно, но, к сожалению, это факт: с 9 марта 1933 г. я нахожусь под арестом, и притом по обвинению в том, что имел какое-то отношение к поджогу рейхстага. Официальное обоснование приказа об аресте гласит:

«Потому что он (Димитров) находится под сильным подозрением, что в Берлине в течение времени, не погашенного до настоящего момента давностным сроком, а именно 27 февраля 1933 г., совместно с каменщиком Ван дер Люббе:

а) предпринял попытку насильственным путем изменить государственное устройство Германской империи;

б) преднамеренно поджег здание рейхстага, которое служит жилищем для людей, причем совершил поджог, имея намерение с помощью такового поднять восстание».

Ввиду того, что германская и иностранная пресса распространила неправильное утверждение, будто я имел связь с поджигателем рейхстага, утверждение, которое глубоко затрагивает мою политическую и личную честь как коммунистического писателя, члена ЦК Болгарской коммунистической партии и Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала, я прошу вас сообщить общественности, в частности специально опубликовать в «Internationale Presse-Korrespondenz», что:

Я никогда в моей жизни не видел, не встречался и не разговаривал с поджигателем рейхстага Ван дер Люббе и, конечно, не имел никакого — ни прямого, ни косвенного — отношения к поджогу рейхстага, к этому безумному, преступному поступку, враждебному народу и явно антикоммунистическому.

Для меня особенно важно, чтобы это мое категорическое заявление стало известно в самой Болгарии и чтобы болгарские соотечественники и друзья за границей узнали о нем.

С сердечным приветом

Г. Димитров

P. S. Так как мои личные деньги конфискованы, я испытываю большие материальные затруднения и жду возможно более скорой поддержки от своих друзей. Если мои болгарские друзья имеют возможность прислать мне немного денег, то пусть они адресуют их адвокату Вернеру Вилле (для меня) или непосредственно в тюрьму предварительного заключения Моабит.

Цитируется по изд.: Димитров Г. Лейпцигский Процесс. Речи, письма и документы. М., 1961, с. 11-12.