Тыркова А.В. Дневники. 1905.03.13

13/III/.[1905]

Seignobos (100) читал в Русской школе лекция — «La revolution russe et la revolution fransaise»*. Мы привыкли носиться с этой параллелью, вернее, вперед облизываться на тот ход революции, который в России должен повторить историю Франции 1789—[ 17]93 годов. И в этом смаковании больше чувства и аппетита, чем знания и мысли. Всем нам было кстати выслушать спокойную и умную сводку сходства и несходства положений.

Сходство прежде всего в том, что и Франция старого порядка, и Россия управляются монархом, кот[орый] управляется шайкой министров. А министры, в свою очередь, вынуждены считаться с желаньями и давленьем двора, а в особенности великих князей. Финансовый кризис, кот[орый] в России так долго смягчался внешними, а в особенности французскими займами, - «мне приходится просить у вас извинения, что наши деньги так охотно поддерживают ваше саодержавие», — подрыл устойчивость власти. То брожение умов, над которым трудились французские философы, в России создается передовой интеллигенцией. Затем невежество и бедность дореволюционного крестьянина очень сходно с состоянием русского мужика.

Но во Франции были резко установившиеся и каждое [по-]своему сильное сословие. Организованное и образованное духовенство, поместная аристократия и богатая просвещенная буржуазия. В России этого нет. Зато в России есть такие революционные силы, как бомбы, пролетариат, пресса и университеты.

Царское правительство сильнее и организованнее правительства Людовика XVI. В его руках громадная армия, вооруженная скорострельными ружьями. Это не кремневые ружья, кот[орые] защищали Бастилию.

Seignobos пожелал нам поскорее осуществить первую часть французской революции, но не заходить за 6 окт[ября] (101), т. к. за ним ждет реакция. Относительно suffrage universelle ** он предостерегает. Наполеоновский плебисцит показал Франции, что это опасная игрушка. Поэтому историк советует ограничить всеобщее право теми гражданами, которые сами могут написать свой бюллетень.

Когда докладчику начали задавать вопросы, первое, что его спросили: «Какова сейчас роль социал-демократии в России?» - «Я думаю, что у вас существует block всех освободительных партий и пока вы не добьетесь сообща политической свободы, с|оциал]-д[емократия] не может играть никакой отдельной роли. Только в свободном государстве может быть рабочая партия».

С каким удовольствием я слушала эти спокойные слова ученого в такой день, когда Бунд, социал-демократы, латыши и украинцы обнародовали свой block, направленный главным образом против либералов.

Если Россия вывернется из финансового кризиса, остановит ли это революционное движение?

—           Да. Я материалист и убедился, что состояние наличности важнее состояния умов.

<...>

А жизнь уже протягивает со всех сторон нити, закрывая провалы и трещины. Прошедшее точно кости на поле сражения, покрывалось новыми и новым ростками. Ткань бытия сплеталась в новые узоры, и старые тени, прежняя игра цветов понемногу блекли и отходили.

Здесь текст приводится по изданию: Наследие Ариадны Владимировны Тырковой. Дневники. Письма. [Сост. Н.И. Канищева]. М., 2012, с. 71-72.

Примечания

* «Русская революция и французская революция» (франц.).

** Всеобщее избирательное право (франц.).

100. Сеньобос (Seignobos) Шарль (1854—1942) — французский историк, с 1890 преподаватель Сорбонны. Изучал преимущественно политическую историю, а также методику исторического исследования.

101. Первый этап Великой Французской революции (начавшейся 17 июня 1789) завершился массовым выступлением 5—6 октября 1789. Народ двинулся на Версаль, овладел дворцом и заставил Людовика XVI переехать в Париж. По словам П. А. Кропоткина, «после такого возврата в столицу могли еще быть короли-буржуа или императоры, завладевавшие престолом путем обмана и насилия. Но царствованию королей "божиею милостью" пришел конец. <...> Еще раз, как и 14 июля, народ напором своей массы и своим сильным выступлением нанес старому порядку громовой удар. Революция сразу сделала громадный шаг вперед» (Кропоткин П. А. Великая Французская революция 1789—1793 // http://www.aitrus.info/node/941). Король был вынужден принять «Декларацию прав и свобод человека» (ставшую преамбулой будущей конституции). Источником власти становился народ, провозглашались верховенство закона, права на свободу совести, печати, слова и т. д.