Письмо крестьянина села Крыхаево Остерского рай она Черниговского округа УССР М.М. Тавлуя председателю ВУЦИК Г.И. Петровскому. 14 мая 1932 г.

Письмо крестьянина села Крыхаево Остерского рай она Черниговского округа УССР М.М.Тавлуя13 председателю ВУЦИК Г.И. Петровскому

14 мая 1932 г.

Я хочу жить, но не могу, умираю с голода. Как у нас в селе Крыхаеве, так и по всему Остерскому району настоящая голодовка: пуд муки ржаной — 100 руб., пуд картошки — 20 руб., и то нигде не купишь. И много случаев, [когда] мужик купил пуд, дал 100 руб., а у него милиция отобрала. Еще. многие убивают себя и мрут с голоду. В Крыхаеве начался голодный тиф, приехала бригада врачей из района, закрыли школу и ну ликвидировать тиф, навезли из района продуктов, подкормили больных и перестали умирать от голода. В селе умерло от голода три души здоровых [физически крепких людей], много детей и стариков. Страшное бедствие (идет] по селу, а тут еще наводнение затопило 25% посева озими и нужно снова засевать землю, но никто не собирается сеять, ибо нечем.

В Крыхаеве два колхоза: первый (имени] Петровского — 55 хозяйств, и второй [имени] Пятилетки — 30 хозяйств. Сева и не начинали, ибо никто не идет на работу, т.к. (все) оголодали. Кони у крестьян дохнут — нечем кормить, потому что сено и продукты у крестьян отобрали и картошку всю погноили в баржах на реках Десна и Днепр, Осенью 31 года людей мучили, чтобы свозили картошку на склады, а теперь мучают, чтоб вывозили гной из складов. Вот в Остере на базаре громадный склад картошки на весь базар [так] воняет, что все плачут, разве ж это не их труд пропадает напрасно и некому на это обратить внимание. ,[ Вот] почему уже не хватает сил работать, смотреть на все, из-за чего и обращаюсь с покорнейшей просьбой к Вам, Григорий Петрович, обратить на это внимание и спасти от голодовки Остерский район.

Мы читаем наших земляков письма из-за границы, которые пишут, как они живут, что все у них дешево. И вот хотели удрать из Крыхаева Кат Дмитро и из Ивонинки — один, которых поймали и отправили на Соловки. А у нас вот (в Крыхаеве] я не рад жизни и сейчас жена противна, а дети страшные враги, когда я сижу день не евши и вяжу сетку, а только покурю и запью водою, а тут вешаются {на меня] дети и плачут, говорят: «Найди где-нибудь, купи хлеба или картошки». И это все как ножом в сердце. «На что я вас на свет пустил», — думаю. И становится жалко, отношу сетку на склад и иду до базара в Остер [20 км], покупаю мешок картошки и тут милиция [меня] забрала, ведут к костру и потом-то ссыпают [мешок в огонь], чтоб было жарче.

И теперь один у другого крадет коров, кур, цыплят и овец порезали и поели, а теперь приходится вместе умирать. По другому жизни уже нет. Не думаем хозяйствовать и пахать землю, ибо раздали посевные карточки, чтоб осенью сдали продуктов определенное количество. Столько продуктов получить невозможно, даже если бы у мужика был скот и был перегной, а сейчас без перегноя никакого урожая у нас в Крыхаеве на песках не будет. И мало кто собирается пахать землю, так как все зерно отобрано и вывезено из села на станцию, а купить нельзя, да уже никому ничего не нужно. А кто не взял посевную карточку, того судили до четырех лет тюрьмы. Вот такая у нас свобода. И не знаю, что за такое постановление у центра, чтоб от селян отбирать все из продуктов до фунта или это на месте выдумывают, что просто ужас.

Как в нашем селе, так и по району принуждают [вступать] в колхоз, но идут через силу и не последняя беднота, а лодыри и [те], кого надо раскулачивать. В колхозах нигде еще порядки не устроены. Скот гибнет и коней много [погибает], работать не на чем. Везде, и по совхозам, масса была картошки не выкопана, хлеба не убрато, сего загубили в траве или в копнах из-за того, что работники не получали продуктов и одежды, а лишь газеты и директивы, а это ни к чему. Нужно обеспечивать продуктами и мануфактурой, ныне — готовой одеждой, а не директивами и подходом к жизни. Например, в Крыхаеве в колхозы поступили директивы в 31 году сеять ячмень и гречку по 4 десятины. Колхозники уверяют, что там не будет ничего и надо сеять другие культуры. Но сказано по ка-кой-то директиве и посеяли и выросли на 4 га гречки 33 пуда, а ячменя 40 пудов. Из 4 га! Так и по колхозам конец [наступит]. Работать работай, а есть — извини. И вот работа стоит, а колхозники

разбегаются, потому что — зарез: кормят инструкциями и директивами. И вот я и просил ВУЦИК проехать по селам и убедиться, что делается в колхозах, дать директивы, чтобы работа шла как надо, а самое главное, я прошу от всей души пожалеть бедного мужика и спасти от голодной смерти. И тогда мужик любил бы свою страну, и не была бы колхозная работа каторгой.

Мы в основу плана положили посевные площади, но это лишнее. Надо больше убран, и привести все в порядок. А то повсюду урожаи не убираются, а гибнут из-за неосновательной платы за уборку, а все принудительно. А коли силою колодезь копать, то воды не пить. Раньше у пана было больше земли, чем теперь в совхозе, а все убиралось больше, т. к. всегда [он) кормил рабочих и платил, а теперь все принудительно и работа стоит. А тут и надо делать, как требует жизнь. А то контрактуй землю и скот, и работай, а сам сиди голодный и платы не спрашивай. И на этот год у нас весь скот не увеличивает стадо, а уничтожается. У бедняка есть две коровы — одну забрать, а у середняка забрали последнюю к теперь контрактуй и бедняк корову, а на базах скот дохнет. А овечек и свиней уже нет ни у кого, ведь нечего давать свиньям, надо зерно и картошку, а ее нет, ибо отбирают и всяк ждет гибели, а не живет. Вот так у нас в Крыхаеве и районе, и этим надо кому -то озаботиться, отвести народ от погибели, ибо коли человек голоден, он злой, и если его работа не ценится, он [ее] бросает. Так вот к теперь. Все принудительно. Работай, а платы и еды не спрашивай [неразборчиво). И это на местах не нужно никому, заглянули бы из центра. А может быть, так надо, не знаю. Но я смотрю и вижу: крутом же боль, а не жизнь. Если земля родила урожай, кто-то должен собрать и [не] везти на свалки, как, например, картошку.

С. Крыхаево.    Тавлуй Мик[ита] Макс[имович],

Остер[ский] район.

ЦГИА Укр. Ф. 1 On. 8. Д. 108. Л. 41-44. На укр яз.

Документ приводится по изд.: Хрестоматия по отечественной истории (1914-1945 гг.). Под. ред. А.Ф. Киселева и Э.М. Шагина. М., 1996, с. 465-467, Раздел IV, документ № 24.

Примечания

13. По результатам проверки письма М.М. Тавлуя в конце мая — начале июня 1932 г. остерская прокуратура сообщила в ВУЦИК: 1) колхозы села Крыхаева весенний сев в основном закончили; сев поздних культур продолжается; 2) с осени прошедшего года до июня 1932 г. в обоих колхозах «загинуло» 3 коня, два из них через дряхлость (по 25 лет); 3) голодовки как в колхозах, так и по селу нет, хотя недостаток хлеба, безусловно, имеется; 4) фактов принудительного вовлечения в колхозы не имеется; 5) тиф зарегистрирован в 15 селах Остерского района, в Крыхаеве. было 90 случаев, четыре человека умерло; 6) за зиму в овощехранилищах испортилось меньше одного процента картофеля.

В уведомлении от 9 июля 1932 г. участковый прокурор Прибылов писал: «Одновременно сообщаю, что лица, которое подписало заявление, нет. (Тавлуй Микита) умер от тифа» (ЦГА Украины. Ф. 1. Оп. 8. Д. 108. Л 40 47).