Протокол заседания Центрального Комитета "Союза 17 октября", 9 марта 1906 г.

[Протокол заседания] ЦК

9 марта [1906 г.]

[Присутствовали:] Корф, Тарасов, Лихачев, Брафман, Каульбарс, Мейендорф, Милютин, (Волконский), (Гирс 70), (Остафьев), Красовский.

Корф читает письмо, Шилова. Гире рассказывает, читает * Пб. редакционной комиссии, рассказывает о причинах изменений, внесенных в Москве. Читает моек, проект71. Мейендорф вообще не сочувствует идее постановления. Милютин. Нельзя говорить, что равноправие палат противоречит конституционным началам. Гире, Каульбарс, Лихачев 72. Корф такой хороший закон и его критиковать! Читает свои проекты изменений. [Решено:] Вся первая половина проекта постановления есть по существу возражение против самого принципа двухпалатной системы. Прежде принятия его необходимо было бы чрезвычайно подробное и обстоятельное обсуждение именно этого вопроса. Во всяком случае нельзя утверждать, будто равноправность палат «бесспорно противоречит» началам конституционного строя.

Красовский, Милютин 72а

Следующее] заседание] завтра [в] 4 часа.

ЦГИА СССР, ф. 869, on. 1, д. 1287, л. 112.

Союз 17 октября. С. Петербургский центральный комитет. Заседание 9-го марта [1906 г.) 73
Председательствует барон Корф. Присутствуют члены Комитета: Ю. Н. Милютин, М. В. Красовский, бар. А. Ф. Мейендорф, А. Я. Брафман, Н. А. Тарасов и бар. В. А. Каульбарс.

На очереди вопрос о постановлении Моск. центр, комитета 6-го марта относительно законодательных актов 20-го февраля.

Члены Петербургского центрального комитета не вполне удовлетворены постановлением Московского комитета, которое производит впечатление протеста, направленного против двухпалатной системы вообще. В частностях, означенное постановление не соответствует некоторым взглядам членов С.-Петербургского комитета. В нем говорится, что «акты 20-го февраля бесспорно противоречат установленным манифестом 17 октября началам конституционного строя нашего государства». Между тем равноправие двух палат вовсе не является фактом антиконституционным, так как существует на деле даже в Англии. Мысль о несоответствии между этим равноправием и конституционными началами близка к мысли о предпочтительности однопалатного устройства. Московский комитет в своих заключениях основывается, однако, не только на взаимных отношениях Гос. совета и Гос. думы, устновленных законами 20-го февраля, но и на вопросе об ответственности правительственных властей. При всей желательности правильного надзора за деятельностью сих властей со стороны палат, не следует упускать из виду, что прямая зависимость министров от палат есть требование не конституционного порядка, а парламентского режима, который несомненно не вводился в России актами 20-го февраля. В виду сего члены Петербургского центрального комитета не находят возможным согласиться с положением, что актами 20-го февраля нарушены конституционные начала. Желая, однако, пойти навстречу взглядам, выраженным в постановлении Моск. центр, комитета, члены Петербургск. комитета считают желательным включение в общее постановление Соед. комитетов пункта, устанавливающего желательность представления верховной власти таких законопроектов, не утвержденных Госсоветом, которые при вторичном рассмотрении их в Гос. думе получили не менее 2/3 голосов. Заседание закрывается в 672 час. Продолжение заседания назначено на 10-е марта.

ЦГИА СССР, ф. 869, on. 1, д. 1287, л. 113—114.

Примечания:

70 Гирс А. А. (1850— после 1916) — ее в отставке, бывший Генеральный консул России в Салониках, с весны 1906 г.— директор Петербургского телеграфного агентства от МИД, публицист.

71 6 марта 1906 г. Московский ЦК «Союза 17 октября» принял следующий проект постановления, присланного Д. Н., Шиповым в Петербург, после его обсуждения Петербургским ЦК партии
9 марта.

«Собравшийся в Москве 6-го сего марта Центральный комитет „Союза 17-го октября", подвергнув обсуждению обнародованные при Высочайшем манифесте от 20 февраля с. г. положения о Государственном совете и Государственной думе, пришел к заключению, что эти законодательные акты существенно отклоняются от основных начал манифеста 17 октября, вновь воздвигая в лице преобразованного Государственного совета то бюрократическое средостение, разрушения которого единодушно и законно домогается русский народ с той поры, как верховная власть, осведомленная о чувствах возраставшего недоверия и вражды его к чинов ному властвованию, рескриптом от 18 февраля решила призвать облеченных народным доверием избранников к совместным трудам по усовершенствованию государственного строя.
Центральный комитет прежде всего усматривает, что преобразованному Государственному совету законоположения 20 февраля с.г. предоставляют ничем не ограниченное право приостанавливать дальнейший ход всякого законопроекта, принятого Думою. Поэтому может случиться, что ясно выраженное народными представителями стремление к изменению предписаний закона, признаваемых стеснительными и даже вредными, встретит непреодолимое препятствие со стороны Государственного совета, не являющегося выражением действительного мнения страны. Кроме того, при таком столкновении даже глава государства окажется лишенным возможности осуществить меру, признаваемую им благодетельною и желаемую народом но не встречающую сочувствия Государственного совета.
Центральный комитет полагает, что преобразованному Государственному совету должно быть присвоено значение органа, по преимуществу имеющего своей задачею ограждение последовательного развития законодательства в государстве от возможных случайных и недостаточно разработанных решений Государственной думы, но ему отнюдь не должна быть присвоена власть ограничивать проявление воли монаршей и воли народной. Поэтому Центральный комитет признает желательным введение в положение о Государственном совете правила в силу которого при неодобрении Государственным советом решения, принятого Государственной думою, дело должно возвращаться на новое обсуждение в Думу и затем, в случае подтверждения ею своего постановления, это постановление должно быть представлено на усмотрение верховной власти, и не одним председателем Государственного совета, а совместно с ним и председателем Государственной думы.
Другим не менее существенным недостатком преобразованного Государственного совета является, по мнению Центрального комитета, сохранение в нем департаментов. В состав их входят лишь лица по назначению правительства и в их исключительном ведении остаются столь важные предметы обсуждения и утверждения, как напр. , кассовый отчет министра финансов, годовые отчеты Государственного банка и других правительственных кредитных установлений, дела об ответственности за нарушение долга службы высших чинов управления и другие (пункты 9 /лит б—г/ и 14—17 ст .31 учреждения Государственного совета).
При сохранении департаментов в преобразованном Государственном совете сказывается с особенною силою коренной недостаток законоположений 20 февраля с. г. , не устанавливающих ни одновременности созыва и прекращения занятий обеих палат, ни сроков, не далее которых народные представители должны быть созываемы в случаях перерыва заседаний Думы или ее рас-пущения. Такой недостаток вызывает опасение, что для Государственного совета не исключена возможность заседать в то время, как сессии Государственной думы не будет.
Перейдя затем к обсуждению вопроса о правах Государственной Думы по надзору за деятельностью правительственных властей, Центральный комитет прежде всего обратил внимание на то, что права эти, намеченные положением о Государственной Думе 6 августа и подлежавшие расширению по пункту 3 манифеста 17 октября, должному изменению не подверглись. Продолжительность сроков, назначенных для представления министрами сведений, требуемых Думою и объяснений по ее запросам сложность порядка обжалования уклонений со стороны министров от представления этих сведений и объяснений, наконец подтверждаемое изъятие из под надзора Государственной думы обширных отраслей управления, главные начальники которых не состоят в подчинении Правительствующему Сенату (ст. 33),— все это вместе коренным образом противоречит возвещенной в манифесте 17 октября в п. 3 воле государя « чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью поставленных от нас властей».
Кроме указанных коренных недостатков законоположений 20 февраля с. г. , по мнению Центрального комитета, имеются и многие другие, в числе которых наиболее существенным представляется отсутствие права петиций.
По всем вышеизложенным соображениям, устанавливающим явную ненормальность взаимоотношений с одной стороны Государственного совета и Государственной думы, с другой — Государственной думы и поставляемых под надзор ее властей, Центральный комитет пришел к заключению что акты 20 февраля с г бесспорно противоречат установленным манифестом 17 октября началам конституционного строя нашего государства и явятся помехою для правильной и плодотворной работы народного представительства.
Так как эти законоположения не введены в Основные законы империи, то пересмотр их становится одною из главных задач, предстоящих Государственной думе первого созыва, что однако, не должно задерживать текущей законодательной деятельности по жизненным для государства вопросам — земельному, рабочему и другим, разрешение которых столь необходимо для умиротворения страны и для удовлетворения ее неотложных нужд 6 го марта 1906 г» (ЦГИА СССР, ф 869, оп 1, д 1287, л 105—108 ).

72-а Выступления не записаны.

73 Беловой вариант протокола заседания ЦК 9 марта 1906 г.

Здесь печатается по публикации в журнале История СССР / Ин-т истории АН СССР. - М.: Наука, 1991. - N 2-4. - Центральный комитет "Союза 17 октября" в 1905-1907 годах. Документы и материалы. Составители Шелохаев В. В. Павлов Д. Б. © 1991 г.